Невидимые
Шрифт:
Никто ничего не мог знать!
Минула вечность, прежде чем полицейский, наконец, вернулся и махнул - иди за мной.
Всхлипнув, Ульяна поправила платок и поспешила. Но, сделав несколько шагов по коридору, остановилась, ощутив новую волну утихшего было острого страха.
Матери-то, поди, давно наболтали невесть что. Как ей показаться? Не убьет, конечно, через перегородку - но, как пить дать, проклянет.
– Что встала? Ждать тебя прикажешь?
Матренина дочь встряхнулась, засеменила
– Митрофанова!
– полицейский подтолкнул к оконцу. - Ну? Иди!
Ульяна зажала рот рукой, чтобы не разрыдаться. Не помогло: слезы хлынули потоком.
– Улька? Как вы там?
– Мама!
– растянув рот, дочь громко завыла.
– Да не реви ты! Говори, как есть.
– Витюшка помирает... Есть совсем нечего... Дом наш в дождь залило.
– Страсть господня! Да за что?!
– Я к Макарке за деньгами пришла, а они... они... Ванюшкины друзья... Вот, смотри, - скинув платок, она наклонилась к оконцу. Видно ли?
– Это с чего вдруг?
– Ульяна узнала голос брата.
– Сказали: не придет Ванька сам к Степану - всем нам конец.
– Чего?! Какого черта? Да они там что, начисто рехнулись? Как я могу куда-то пойти?
– Что нам делать, Ванька? А? Мама?
– Терпи, девка. Ой, терпи... К соседям иди.
– Всех уж обошла! Дверью хлопают!
Чья-то рука взяла Ульяну за плечо и отодвинула от оконца.
– Закрывай, Рындин. Хватит на сегодня приемов.
Обернувшись, она сквозь слезы увидела всклокоченного вихрастого сыщика и того самого франта, что прежде говорил с младшими.
– Это все вы!
– со злостью выкрикнула посетительница, не ожидавшая от себя такой смелости. - Вы сделали так, что мама теперь здесь надолго! Кары божьей, видно, совсем не боитесь!
Франт улыбнулся робко и растерянно, взглянул на вихрастого.
– Мать твоя себе могилу давно роет. Но ты лучше узнай-ка, кто на деле о семейке вашей нам все рассказал. А теперь, красна девица, давай-ка выйдем, - сыщик, по-прежнему крепко держа за плечо, поволок Ульяну в свой кабинет. Франт отправился следом.
– Хороша, - бросив Матренину дочь на стул, заметил вихрастый.
– Кто ж тебя обкорнал?
Она накинула платок.
– Неважно.
– Вижу, должны вы хозяевам остались. Поди, скоро уже не за космами придут. Да?
Ульяна угрюмо смотрела себе под ноги.
– Не отвечаешь. Знаю, боишься. Но тут уж смотри и думай... Не рассчитаешься с ними - спасения не найдешь. Если же мы их возьмем - некому вам будет сперва косы, а там и уши резать.
Слова сыщика звучали уверенно. Стало жутко, и со страху Ульяна вовсе язык проглотила.
– Кому служит твоя мать? Кто велел ей убить Коховского? Отвечай!
От резкого окрика она вздрогнула
– Не знаю! Не знаю я ничего!
– Ну ладно, воля твоя. Рындин, отведи-ка ее в особый номер да оставь до завтра. Небось, разговорится наша барышня, - с ухмылкой велел вихрастый.
– Ммм... Что за номер такой?
– уточнил франт.
– Шутка, Бирюлев. Мы так зовем чулан - весьма полезное помещение.
– Нет! Не надо! Дома дети! Пощадите, господин!
– закричала Ульяна, но полицейский уже тянул ее прочь из кабинета.
***
– Ну, так что я пришел-то... Ты про вещицу одну на днях спрашивал, - гость, ковыряя обивку сидения желтым ногтем, в упор разглядывал Щукина.
Тот делал вид, что расставляет по сцене фальшивые цветы.
– Не мельтеши! Что ты тут отираешься?
Алекс швырнул пепельницу в толстую спину. Попал - мимо нее сложно промахнуться. Щукин охнул и скрылся за шторой.
У стены Тощий задумчиво грыз палец. Поганая привычка - но под рукой больше ничего не осталось.
– Я как услыхал, что предлагают, так о тебе сразу вспомнил. Ради дружбы. Сразу скажу: просят от пятихатки. Но и ты, говорят, хорошо пошел.
Великовата цена для Маруськи. Значит, снова не то. И что же тогда?
– И как она тебе?
– Сам не видал. Болтают - бирюлька да и бирюлька. Как будто не золотая.
– Точно ли та?
– усомнился Алекс.
– Она! Говорят, прямо от легашей ушла. Так хочешь взглянуть?
Значит, опять невидимые. Но вот и удобный случай. Сам собой подвернулся.
– Слыхал, Тощий? Ну, допустим, вдруг захочу...
– В воскресенье покажут.
– Где?
– Ловчила сказал про лавку старьевщика, что на базаре. Бирюлька весь день там пробудет.
– Кто он такой?
– Да Дыня.
– Так я и знал, - поддакнул своим мыслям Алекс. Откинулся на спинку сиденья, переплел руки за головой.
– И что, с мелочью вроде него кто-то станет вести дела?
– Ну...
– гость замешкался.
– Несерьезно. Я, может, и взглянул бы... Но так? Не знаю. Особо на меня не рассчитывай.
Гость выглядел разочарованным.
– Но ты уж подумай? Редкая штука, раз столько из-за нее суеты.
Дождавшись его ухода, Алекс спросил Тощего:
– Знаешь этого скупщика?
– Нее... Мамка наши вещи продавала, не я. Лучше у нее спросить, - усевшись рядом, он опять засунул палец в рот и причмокнул, как младенец. Алекс ударил его по руке. Помогло.
– Тоже, как и ты, легашей шестерка.
Тощий смешно вытаращил глаза. Сделался похож на лягушку.
– Как так? И что, все знают?