Невидимый (Invisible)

Остер Пол Бенджамин

Это неправда.

Правда. Ты этого еще не знаешь.

О чем ты говоришь?

Бедный Адам. Я не решение всех проблем. Ни для тебя — возможно, ни для кого.

Печальный конец того, что было так важно для меня, и я вышел на улицу разбитым, озадаченным и, пожалуй, злым. В течение нескольких дней после этого я все время возвращался к нашему последнему разговору, и чем больше я размышлял над ним, тем меньше понимал. С одной стороны, Марго была в слезах, когда я уходил, признавшись, что боится потерять меня. Получалось, что она была не против наших отношений, но, когда я предложил ей встречаться у меня, она заколебалась, ссылаясь на невозможность. Но почему? И никаких объяснений —

только, что она не настолько сильная, как мне казалось. Я не понимал, что все это означает. Потом она начала говорить о Борне и тут же скатилась в болото противоречий и борющихся желаний. Она беспокоилась, что Борн мог выставить ее из квартиры, но, секунду спустя, похоже, она как раз этого и хотела. И, более того, она хотела взять инициативу разрыва в свои руки и уйти от него первой. Ничего тут не добавишь. Она хотела быть со мной и не хотела быть со мной. Она хотела быть с Борном и не хотела быть с Борном. Каждое слово у нее опровергало сказанное раннее, и, в конце концов, не было никакой возможности узнать, что она на самом деле чувствовала. Скорее всего, она и сам не знала. Это было для меня самым правдоподобным объяснением — Марго в разладе с самой собой — но после тех пяти ночей, проведенный с ней, я не мог отделаться от чувств обиды и одиночества. Я старался приободрить себя — надеялся, что она позвонит, надеялся, что изменит решение и бросится ко мне — но в глубине я знал, что все ушло, и что ее страх никогда не увидеть меня был на самом деле ее предвидением, и что она покинула мою жизнь навсегда.

В это же время Борн вернулся в Нью Йорк, но прошла неделя, а я так и не услышал ничего от него. Чем дальше длилось его молчание, тем явственнее становилось понимание того, как я не хотел его звонка. Рассказала ли Марго ему о нас? Были ли они опять вместе, или она уже была во Франции? После нескольких дней молчания я решил, тщетно надеясь, что он забыл обо мне, и я больше никогда его не увижу. Не будет журнала, конечно, да я уже не сильно и желал его. Я предал Борна, переспав с его подругой, и, пусть он так или иначе даже подталкивал меня к этому, не было ничего доблестного в том, что я натворил — особенно после того, как Марго сказала мне, что она не будет нужна мне, что, понятно, означало, что я не нужен ей. Я сам заварил эту кашу, каким бы трусом я не был, для меня было бы лучше спрятаться под кроватью, чем встретиться с ними.

Но Борн не забыл про меня. Только я начал верить, что вся история забылась, он позвонил мне вечером и попросил прийти к нему на квартиру поболтать. Это было его слово — поболтать— и я был поражен, каким веселым он был на телефоне, прямо таки излучая энергию и прекрасное настроение.

Извиняюсь за отсутствие, сказал он. Тысяча пардонов, Уокер, был занят, очень занят, жонглировал тысячью вещами, за все прошу тысячу пардонов, заняло немало времени, и наступил момент сесть и заняться делом. Я должен Вам выдать чек на первый номер, и после нашей болтовни, предлагаю Вам пойти потом где-нибудь поужинать. Столько времени прошло, и, мне кажется, нам надо разобраться с нашими новостями.

Я не хотел идти к нему, но пошел. Не без ожидания неприятностей, не без панического холодка в моем животе, но, в конце концов, у меня не было выбора. Чудом журнал все еще оставался в наших отношениях, и если он хотел поговорить об этом, и если он был готов выписать чек в поддержку издания, я не видел причины не принять его приглашения. Нам надо разобраться с нашими новостями. Нравится или нет, но мне придется узнать, было ли Борну известно, что творилось за его спиной — и, если да, что он предпринял.

Он был опять в белом: костюм с рубашкой с распахнутым воротником, но в этот раз чистый и не мятый, вылитый аристократ. Свежевыбритый, с приглаженными волосами, подтянутый и собранный, каким я еще его

ни разу до сих пор не видел. Добрая улыбка на его лице, открывая дверь; крепкое пожатие ладони, когда я зашел внутрь; дружеское похлопывание по моему плечу по пути к бару, где он предложил мне выбрать напиток; но без Марго, ни единого знака ее присутствия, что могло означать что угодно, но я начал подозревать худшее. Мы сели возле окон с видом на парк, я — на софе, он — в большом кресле напротив меня, кофейный столик — между нами; Борн ухмыльнулся такой довольной улыбкой, такой счастливой, будто его поездка в Париж была чрезвычайно успешной, и он развязал все узлы запутанных проблем его коллег. Позже, после малозначительных вопросов о моем обучении и книгах, прочитанных недавно мной, он откинулся в кресле и сказал между прочим: Я хочу поблагодарить Вас, Уокер. Вы сделали для меня очень важную работу.

Благодарить? За что?

За то, что выявили правду. Я Вам чрезвычайно благодарен.

Все равно не понимаю, о чем Вы говорите.

Марго.

А что с ней?

Она меня предала.

Как? Я спросил, прикидываясь непонимающим, но чувствуя, что выгляжу смешно, съежившись под грузом стыда от бесконечной улыбки Борна.

Она переспала с Вами.

Это она Вам сказала?

Чтобы она не натворила, Марго никогда не врет. И, если я прав, то вы провели пять ночей с ней — прямо здесь, в этой квартире.

Простите, сказал я, уставившись в пол, избегая взгляда Борна.

Не надо просить прощения. Я честным образом подтолкнул Вас к этому, не правда ли? Если бы я был Вами, я бы сделал то же самое. Очевидно, что Марго хотела переспать с Вами. Каким образом здоровый молодой человек откажется от такой возможности?

Если Вы хотели от нее этого, отчего же Вы говорите о предательстве?

Э-э, но я этого не хотел. Я только притворялся.

И почему же Вы притворялись?

Проверить ее порядочность, вот почему. Шлюшка взяла наживку. Не беспокойтесь, Уокер, мне очень хорошо без нее, и я должен благодарить Вас за ее отсутствие.

Где она сейчас?

Париж, я полагаю.

Это Вы ее выставили, или она сама ушла?

Трудно сказать. Возможно, и то и другое. Назовем, как развод по обоюдному согласию.

Бедная Марго…

Чудесный повар, чудесный секс, но внутри — просто очередная безголовая шлюха. Не надо ее жалеть, Уокер. Она того не стоит.

Жестокие слова от того, кто был с ней целых два года.

Может быть. Как Вы уже заметили, мой язык иногда — сам по себе. Но факт остается фактом, и факт этот — я не молодею. Пора задуматься о женитьбе, и ни один мужчина в здравом уме не примет решения жениться на девушке, подобной Марго.

У Вас уже есть кто-то на примете, или это лишь заявление о будущих намерениях?

Я помолвлен. Две недели тому назад. Еще одно дело, законченное в Париже. Вот, почему я сегодня в прекрасном настроении.

Поздравляю. А когда наступит счастливый день?

Еще не определено. Некоторые осложнения, так что свадьба не может состояться до следующей весны, по крайней мере.

Какая жалость — ждать так долго.

Ничего не поделаешь. По правде говоря, она все еще замужем, и мы должны подождать, пока закон не сделает свое дело. И это стоит того. Я познакомился с этой женщиной, когда я был Вашего возраста; и она превосходный человек, партнер на всю жизнь.

Если Вы так говорите о ней, почему же Вы были с Марго два года?

Потому что я не был уверен в моей любви, пока вновь не увидел ее в Париже.

Марго ушла, пришла жена. Ваша кровать долго не пустует?

Вы меня недооцениваете, молодой человек. Хоть я бы и хотел съехаться с ней прямо сейчас, мне необходимо подождать, пока мы не женимся. Вопрос принципа.

Настоящий рыцарь.

Точно так. Настоящий рыцарь.

Совсем, как наш старый знакомый из Перигора, благородный миролюбивый Бертран.