Невидимый рубеж. Книга третья. Долиной смертной тени
Шрифт:
– Добрый день! – поздоровался подошедший Забелин и представился, но был встречен не очень любезно.
– Я уже объяснила вашему коллеге, что делом занимается полиция, – холодно сообщила Яркова, – вы здесь не нужны! Мы сами справимся. Если будет что-то заслуживающее внимание, получите информацию установленным порядком.
– Да ладно, мы же все делаем одно дело, – попытался разрядить обстановку Сергей глядя на самоуверенное лицо следователя в юбке. – Я хотел попросить записи видеокамеры с гимназии.
– Мы их изучить, после сообщим вам, –
Глядя вслед отошедшей Ярковой, Юрий Юрьевич, дергая кадыком, буркнул:
– Серьезная дамочка!
– Ничего, решим вопрос. Только придется выходить на другой уровень у следаков в их Комитете. Ох и не люблю я эти заморочки, когда каждая кочка мнит себя горой! Ты подожди меня в машине, я схожу к своим и еще вернусь.
Думая о Ярковой и удивляясь в душе людям, которые любят создавать проблемы другим абсолютно на пустом месте, Сергей отправился к джипу жены. Там он сказал Рите:
– Если с тобой уже поговорили следователи, езжайте!
– Мне еще ГИБДД ждать, видишь, помяла, – Рита махнула рукой на машину, стоявшую позади нее. – Если можешь, захвати Машу и забрось ее домой. Я боюсь, мне придется часа два ждать, здесь же все оцеплено.
– Хорошо! – согласился Забелин и посторонился – с включенными красно-синими огнями, но без сирены, начали двигаться машины скорой помощи, забравшие погибших от остановки. Он посмотрел им вслед, испытывая горькое чувство бессилия и ненависти. Враг был вокруг, враг наносил смертельные удары, убивая беззащитных, а они не знали где он, кто он, и, самое главное, куда ударит в следующий раз.
Москва, больница скорой медицинской помощи, общая палата, 27 июня 2013г., 18:22
Дмитрий Ковалев готовился к выписке из больницы. Он чувствовал себя достаточно хорошо – голова уже не кружилась, и больничная палата не плыла перед глазами, не болел бок, на который он упал, когда отлетел от машины, пропала периодически наплывавшая тошнота. И самое главное, бесследно исчезло проклятое черное забытье, в которое он сваливался в первые дни.
Он уже собрал вещи, оделся и готовился уйти из палаты, но его задержал работающий телевизор, стоявший в углу комнаты. Обычно он работал без звука, однако тут пошла картинка школы, возникло встревоженное лицо диктора, и Дмитрий прибавил звук. Так он узнал о совершенном теракте возле гимназии на улице Двинцев. Он присел на стул, чтобы досмотреть репортаж до конца. Но дверь палаты открылась, вошел молодой человек с модной небритостью на лице. Он был невысокого роста, подвижный, в джинсах и зеленой майке с надписью «Russia». В вошедшем Ковалев признал однокашника по университету Ромку Песоцкого. С ним они вместе заканчивали юридический факультет, и тот тоже был майором, только служил в полиции.
Роман, насколько
– Здоров, красавчик! – жизнерадостно бросил с порога приятель.
На майке, на груди у Песоцкого расплылись темные круги от пота – на улице было жарко.
– Возьми воду в холодильнике! – предложил Ковалев, показывая на стоящий в углу небольшой, похожий на высокую тумбочку, холодильник.
Песоцкий достал маленькую бутылку, весело забулькав водой из горлышка. Утолив жажду, он бросив взгляд в сторону телевизора, заметил, что показывают следователя Яркову и тут же заулыбался, обнажая крупные, лошадиные зубы. В обрамлении черной поросли под носом и на подбородке зубы казались еще больше:
– Глянь, Оксанку показывают!
Все они: Ковалев, Песоцкий, Яркова и погибшая Татьяна учились на одном курсе и в одной группе, периодически встречались на собраниях однокурсников. Роман, помимо всего прочего, несколько раз выезжал вместе с Оксаной на места преступлений.
– Точно, Оксана! – подтвердил Ковалев. – Серьезное дело там, я смотрю, закрутилось. Опять теракт. Сколько прошло с последнего?
Песоцкий задумался.
– Кажется, в Домодедово, в позапрошлом году. Теперь опять. Так что плохо работаете, господа чекисты!
– Да ладно, не мы одни! Всем можно сделать предъяву.
– Ты долго здесь еще будешь? – сменил тему Песоцкий.
– Как раз сегодня выписываюсь.
– Значит, скоро с тобой посидим в баре, пивка попьем?
– А то!
Песоцкий снова посмотрел на телевизор, где показывали развороченную остановку, но уже без тел и лицо его омрачилось.
– Слушай, – обратился он к Дмитрию, видимо вспомнив предыдущий взрыв, когда по телевизору показывали обгоревшую черную «Тойоту», – там же с тобой Таня была?
– Да, Рома, она! Я не знаю, откуда она взялась, гулял по улице, смотрю, идет. Ну и пошли вместе.
О своих подозрениях, о том, что Татьяна могла оказаться тем самым детонатором, который и привел в действие СВУ7, Ковалев благоразумно умолчал. Подозрения – есть подозрения, их к делу не пришьешь, а тень на человека можно кинуть.
– Да, Танюшка, – вздохнул Песоцкий, – не повезло ей!
– Еще бы! Если это можно назвать невезением.
– Я не о том, Димон! – Роман хлопнул с досады себя по коленкам. – В жизни ей не повезло, вот о чем! Сама погибла, а брат нарик конченый. Кто о нем будет заботиться без нее? Кому он нафиг нужен!
– А он… Он дома жил с Татьяной?
– Не знаю я. Но если хочешь, пробью адрес, – охотно вызвался Песоцкий, желая быть хоть чем-то полезным своему приятелю. У Ковалева ведь и так есть много возможностей в ФСБ, и без него он легко бы справился.