Невидимый сценарий жизни. Как вырваться из оков навязанных установок и найти свой путь

Миллерд Пол

После поступления меня включили в углубленную программу и прописали в общежитии с другими студентами. Тогда я не знал, но эти годы серьезно повлияли на мое будущее. Я был окружен людьми с безумной мотивацией и удивительными достижениями. Студенты с максимальным баллом по всем предметам, полными стипендиями и планами на ближайшие пять лет минимум. Я искренне удивлялся их тщательному подбору факультативных занятий, активному поиску лучших вакансий и возможностей попасть на дополнительные курсы. Тогда я просто хотел ходить на баскетбольные матчи.

Мы стали друзьями, и вскоре я захотел того же. Они воспитали во мне этику успеха, которая

строилась вокруг стремления достигнуть максимум почестей в настоящем для лучшего будущего. Меня возмутила политика университета, когда куратор посоветовал заняться чем-то вместо инженерии, потому что «это слишком сложно». Почему никто не давил сильнее? Может, стоило выбрать другое место?

Я избежал тревогу и стресс, которые друзья несли на себе после многих лет погони за достижениями, и пребывал в ужасе от их работы до изнеможения.

До такого уровня я был не готов прыгать. Но мне хотелось быть с ними наравне, и я зациклился на том, как хакнуть систему.

В первом семестре я создал таблицу Excel с планом на следующие четыре года. Потом совместил ее с системой сайта RateMyProfessor.com, чтобы оптимизировать нагрузку. На втором году обучения я подал петиции о разрешении брать больше 18 предметов на семестр ради «гарантированных пятерок».

Мне нравилось находить лазейки. Курсы по инженерии и маркетингу были сложными, но проще самых тяжелых занятий. Иногда я посещал пары с неудобным расписанием ради профессоров, не зацикленных на оценках. Я стремился к впечатляющим достижениям, но избирательно, чтобы не перегореть слишком быстро. Казалось, я во всем разобрался.

Я стал достигатором, как студенты Йеля. Поверил, что образование – это выполнение домашней работы, получение оценок и сдача тестов. Я не воспринимал учебу как нечто большее и просто «играл в студента» без развития мышления.

Стратегическое консультирование

К концу третьего курса у меня был высокий средний балл, несколько стажировок и пара наград. На выпускном году я планировал осуществить свою главную амбицию – попасть в элитный мир стратегического консультирования.

Стратегическое консультирование зародилось в конце XIX века в США. Людей вроде Фредерика Тейлора, Артура Д. Литтла и Эдвина Буза называли «инженерами-консультантами», которые работали над повышением эффективности. Благодаря им в течение XX века компании по консультированию развивались и становились крупнее. К моменту моего выпуска сотни таких фирм работали по всему миру. Они помогали CEO решать серьезные проблемы. Предлагали молодым амбициозным людям пропустить подъем по карьерной лестнице и сразу после выпуска приступить к работе с интересными бизнес-кейсами.

Изначально компании нанимали выпускников элитных заведений, таких как Йель и Гарвард. Позже, когда индустрия консультирования разрослась, круг найма расширился, но работодатели оставались избирательны. Университет Коннектикута не попадал под поиск сотрудников. Я знал, что пробиться в эту индустрию будет трудно, но очень хотел попробовать.

Цель подарила мне миссию, что помогло игнорировать возрастающую тревогу по поводу перехода во «взрослый мир». У меня не было опыта для чего-то большего, чем просто выбрать направление.

Современный мир предлагает немыслимое количество путей. Это результат индустриального роста, который подарил людям больше возможностей развития. Тем не менее расширение вызвало определенные проблемы. С таким большим

выбором возникает соблазн выбрать проверенный путь, чем изучать, чего мы действительно хотим.

Мой друг Ранжи Саимби ушел из юристов в разработчики. Он признался, что выбрал профессию юриста, потому как «все ступеньки развития понятны с самого начала». Карьера в законе делала его в глазах других «серьезным и интеллигентным человеком». Но чем дольше он оставался на этом пути, тем сильнее убеждался, что такое развитие подавляет его волю к жизни.

Еще одной причиной, привлекшей нас с Ранжи, был престиж. Он не очень конкретен, но должен привлечь к тебе внимание как к впечатляющему человеку. Пол Грэхэм, основатель инкубатора стартапов и ментор для тысяч молодых людей, считает это уловкой. В его понимании престиж – «мощный магнит, который против твоей воли меняет даже то, что раньше приносило тебе радость».

Ранжи и я попались на удочку привлекательных историй о престижных должностях в стратегическом консультировании и юриспруденции. Эти обещания слишком хороши, чтобы быть правдой для амбициозных молодых людей, которые хотели перенести академические успехи в реальную жизнь. Философ Алан Уотс убежден: «Потребность в безопасности и чувство небезопасности – одно и то же» и «Мы ищем безопасность в укреплении самих себя. Мы хотим эксклюзивную и особенную защиту». И это действительно то, что я искал.

На выпускном курсе жажда эксклюзивного престижа взяла верх, и я начал разрабатывать план преодоления границ «нетипичных соискателей».

В погоне за престижем

Я очень хотел стать своим. Как сказал К. С. Льюис в 1944: «…у каждого человека в определенные периоды жизни возникает желание попасть во внутренний круг важного для него социума и вместе с ним страх быть оставленным вне него».

Перед началом выпускного курса я составил список престижных консалтинговых компаний. Это был мой внутренний круг, куда я хотел попасть. В список также вошли инвестиционные банки, технологические стартапы и хедж-фонды. Я не придирался к типу работы, важен был ее престиж. Почти все свое время я проводил за поиском компаний, подготовкой писем и отправкой резюме. К сожалению, большинство моих попыток оказались неудачными. У меня были хорошие данные, но компании искали выпускников лучших заведений.

Из нескольких сотен компаний я прошел всего несколько собеседований. Это позволило заглянуть в тайный мир «внутреннего круга». Одно из собеседований привело меня в Северную Каролину, где я принял участие в «супердне» для инвестиционного банка. Супердень – это двухдневное испытание, которое включает в себя обеды, неформальные беседы с сотрудниками и другими интервьюируемыми и, наконец, несколько официальных собеседований на второй день.

После регистрации в отеле я отправился в бар неподалеку. Спустя 15 минут я обнаружил, что среди группы из 30–40 человек я один из немногих «нецелевых» соискателей. Я почувствовал себя незваным гостем. Некоторые кандидаты упомянули о своем плане «Б», когда они могли бы связаться со своими друзьями, уже работающими в компании. Я заинтриговал их тем, что попал на собеседование, но никто не видел во мне угрозу. Студенты из Университета Вирджинии, Дьюка и Корнелла, светились уверенностью, и теперь я понимаю: они уже были внутри круга. Все это лишь формальность, и единственное, о чем они беспокоились, – бейджик какой именно компании они будут носить.