Невидимый заговор против человечества

Сенченко Н. И.

Два старших сына Харримана обучались в Йельском университете, где они вступили в орден “Череп и Кости”: Уильям Аверелл в 1913, а Эдвард Роланд Ноэль в 1917 г. В 1930–е годы банковская фирма Аверелла из “Харриман и Компания” слилась с частной международной банковской фирмой “Браун Бразерс”, создав “Браун Бразерс, Харриман и Компания”, давним партнером которой был Прескотт Буш, который вступил в орден “Череп и Кости” в 1917, отец Джорджа Буша (орден “Череп и Кости” в 1949) [403] .

403

Anthony C. Sutton. America’s Secret Establishment: An Introduction to the Order of Skull & Bones. Billings. MN: Liberty House Press. — 1986. — P. 21, 22.

Браки между видными еврейскими семействами иммигрантов были обычными на стыке веков. “Стремясь к защите своих огромных состояний, еврейские династии считали выгодным как в Соединенных

Штатах, так и в Западной Европе создавать семейные брачные связи, — писал профессор истории Говард М. Сачар. — Соломон Лоэб и Абрам Кун, как известно, были женаты на сестрах друг друга, а Якоб Шифф мгновенно стал их партнером, женясь на дочери Лоэба. В свою очередь, Феликс Варбург, отпрыск выдающегося гамбургского банковского семейства, обеспечил себе товарищество старших Куна и Лоэба, женясь на дочери Шиффа Фриде. Брат Феликса Варбурга Пауль женился на дочери Соломона Лоэба Нине — дочери Лоэба от второй жены — и, таким образом, стал дядей своего собственного брата. Другой партнер, Отто Канн, женился на Аделаиде Вольф, дочери одного из основателей и инвесторов фирмы. Из компании “Гольдман и Сакс” два сына Сакса женились на двух дочерях Гольдманов” [404] .

404

“Howard М. Sachar. A History of the Jews in America. New York: Alfred A. Knopf, 1992. — P. 92.

Другой более современный пример этих высших связей — любовная интрига, получившая широкую огласку в 1950–х годах, между Эли Ротшильдом и бывшей невесткой Уинстона Черчилля, Памелой Черчилль. После того как афера лопнула, она переехала в Нью–Йорк, где после непродолжительного брака с бродвейским продюсером поймала в свои сети финансиста и члена СМО Аверелла Харримана. В 1993 г. Памела Харриман была назначена президентом Клинтоном американским послом во Франции [405] .

405

Sally Bedell Smith. Empire of the Sons. Vanity Fair. — January. — 1997. — P 113.

Пристальное внимание к бизнесу, объединение путем взаимных брачных связей и использование прикрытий способствовало созданию гигантской, тайной банковской империи Ротшильдов. Эта империя оказывала и оказывает значительное влияние на экономический и, следовательно, политический курс Европы и Соединенных Штатов Америки, тайным и опосредованным образом.

В 1806 г. Натан стал английским гражданином и женился на Хане Коган, старшей дочери Леви Баранта Когана, в то время ведущего финансиста Лондона. Брак был скреплен созданием английского банковского отделения.

“Натан Ротшильд позднее хвастался, что за 17 лет, проведенных им в Англии, он увеличил свой первоначальный капитал с 20 тыс. фунтов, данных ему его отцом, в 2500 раз, то есть до 50 млн фунтов. Это действительно огромная сумма на то время, сопоставимая сегодня по покупательной способности с миллиардом долларов США” [406] , — заявил один из исследователей семейства Ротшильдов.

Дрек Вильсон, биограф Ротшильдов, отмечал, что в 1810 г. Натан был всего лишь одним из многих финансистов, работающих в Лондоне. Но в 1815 г. он стал основным финансистом английского правительства и Банка Англии. “Такой знаменательный поворот мог быть достигнут только сложными деловыми отношениями, многие из которых покрыты тайной, в которую никогда не удастся проникнуть” [407] , — отмечал Вильсон.

406

Nexus. — February-March. — 1999. — P 11.

407

Derek Wilson. Rothshild: The Wealth and Power of a Dynasty. New York: Charles Schribner’s Sons, 1988. — P. 38.

Автор Ик видел в этих связях доказательство заговорщического контроля Ротшильдов. “Это были коронованные особы Европы, задолжавшие Ротшильдам, сюда входила и династия Черной знати, Габсбурги, управлявшие Святой Римской Империей в течение шестисот лет, — писал он. — Под свой контроль Ротшильды взяли и Банк Англии. Если шла война, Ротшильды находились за кулисами, создавая конфликт и финансируя обе враждующие стороны” [408] .

“Вполне возможно, что они оставались гражданами страны, из которой вышли, но патриотизм им не был присущ, — писал Гриффин. — Они были очень талантливы, если не хитры, и сочетание этих черт сделало их образцом для подражания, холодными прагматиками, возвышающимися сегодня над политическим и финансовым миром” [409] .

408

David Icke. The Biggest Secret. Scottsdate. AZ: Bridge of Love Publications, 1999. — P. 212.

409

G. Edward Griffin, the Creature from Jekyll Island (Westlake Village, CA: American Media, 1994). —

Р. 228.

Финансовая империя Ротшильдов возникла из займов правителям Европы и из успешного использования отдельных банковских операций. Понимание этих “отдельных банковских операций” требует краткого взгляда на происхождение и историю денег. А понимание их использования требует внимательного изучения одного из наиболее мощных финансовых учреждений планеты.

Расширение фондового рынка от 1800 до 1850 г. означает распространение фирмы Ротшильда и всего того, что с нею связано. Ибо имя Ротшильда означает больше, чем одна его фирма. Оно означает всю совокупность еврейства, поскольку оно действовало на бирже. Только с помощью еврейства Ротшильды смогли завоевать себе то могущественное положение, то почти нераздельное господство на фондовой бирже, которым они пользовались в течение полувека. Едва ли можно считать преувеличением, когда говорили, что министр финансов, почему-то утративший благосклонное расположение этой мировой фирмы и не желавший входить с ней в соглашение, принужден был прямо закрыть свою канцелярию. (Это, впрочем, для иных стран имело силу вплоть до начала второй половины XIX в.).

Давать здесь историю дома Ротшильдов, хотя бы только в общих чертах, не имеет смысла. Всякий легко может ознакомиться с всемирно–историческим значением этого дома по (частью довольно хорошей, во всяком случае, очень обширной) литературе о Ротшильдах [410] . Подчеркнем только несколько характерных черт, наложенных Ротшильдом на биржу и биржевое дело, чтобы таким образом показать, что не только в количественном, но и в качественном отношении современная биржа есть ротшильдовская (т. е. еврейская).

410

Я довольствуюсь названием следующих трех трудов, которые кажутся мне самыми лучшими: Das Haus Rothschild. Seine Geschichte und seine Geschafte. 2 тома. 1857. Iohn Reeves, The Rothschilds the financial Rulers of Nations. 1887. R. Ehrenberh, Grosse Vermpgen и т. д. I том: Die Fugger-Rothschild — Krupp. 2–е издание. 1905.

Первая присущая бирже со времен Ротшильдов характерная черта (наложенная на нее именно Ротшильдами) — это ее интернациональность. Вряд ли нужно еще доказывать, что интернациональный характер биржи служил необходимым условием колоссального расширения фондового дела, для развития которого необходим был прилив “капиталов” со всех углов и концов обитаемой земли к центрам кредитного обращения, к большим мировым биржам. Интернациональность кредитных отношений, которая нам представляется чем-то вполне естественным, еще в начале XIX в. вызывала каждый раз величайшее удивление. Когда Натан Ротшильд в 1808 г., во время англо–испанской войны, взялся, сидя в Лондоне, покрывать платежи британской армии в Испании, то это считалось необыкновенным подвигом и, собственно говоря, послужило первой основой его чрезвычайного влияния. До 1798 г. существовала лишь франкфуртская фирма. Затем каждым из сыновей старого Майера Ашмеля были, как известно, основаны отделения: в 1798 г. — в Лондоне, в 1812 г. — в Париже, в 1816 г. — в Вене, в 1820 г. — в Неаполе. Это дало возможность обращаться с займом каждого иностранного государства как с внутренним, а у населения укоренился обычай помещать свои деньги в бумагах, так как проценты и дивиденды выплачивались в собственной стране. Писатели начала XIX века сообщают, как о необыкновенно важном нововведении, что “каждый обладатель государственных бумаг может по желанию и без всякого труда получать свои проценты в нескольких местах: дом Ротшильда во Франкфурте выплачивает проценты за счет нескольких правительств; парижский дом Ротшильда выплачивает проценты австрийских Metalliques; неаполитанская рента, проценты англо–неаполитанских облигаций подлежат, смотря по желанию, уплате в Лондоне, Неаполе или Париже” [411] .

411

J. Н. Bender. Der Vekehr mit Staatspapieren. 2–е изд. 1830. — С. 145.

Если таким путем круг заимодавцев в пространственном отношении был расширен, то другие мероприятия Ротшильдов были направлены на то, чтобы повсеместно использовать до последней копейки денежную наличность населения. Это достигалось посредством ловких биржевых операций для эмиссионных целей.

Судя по тому, что мы знаем из сообщений современников [412] , выпуск австрийских лотерейных билетов Ротшильдом в 1820- 1821 гг. составил эпоху как в кредитном деле вообще, так и во всем биржевом обороте. Здесь впервые были разыграны все регистры самой бешеной фондовой спекуляции, чтобы создать “настроение” в пользу данной бумаги, и с этого займа, собственно говоря, начинается (по крайней мере, на континенте) фондовая спекуляция. В нем можно видеть “подлинный “сигнал” к оживленной и широко распространившейся торговле государственными бумагами”.

412

См., напр., Conner, op. cit. — С. 60 и сл.; Bender op. cit. — С. 142.