Невидимый
Шрифт:
Кнутас закончил разговор и набрал номер Карин:
— Это Андерс. Где ты?
— Покупаю продукты в «Хемчёпе».
— Оставь покупки и выходи на Норра Хансегатан. Я заберу тебя там.
— Что случилось?
— Объясню по дороге.
Кнутас уже успел натянуть брюки. Жена ни о чем не спросила. Молча протянула ему бронежилет и табельное оружие. Объяснений не требовала, и он был ей за это благодарен.
Минуту спустя он сидел с мокрой головой в машине с включенной сиреной.
Он тщательно вымыл руки. Долго тер их мылом. В этот момент ему хотелось
Галстук ему подарила мать на прошлое Рождество. Сейчас это оказалось очень кстати. Он был один в доме. Отец ушел с соседом ловить рыбу. Мать уехала за покупками, но скоро вернется.
Он услышал хруст гравия, когда машина въехала во двор. Он был совершенно спокоен. Все тщательно подготовлено. Все, что понадобится, аккуратно сложено в сарае.
Он посмотрел на себя в зеркало и остался доволен тем, что увидел. «Мужчина в расцвете сил, который наконец решил сам распорядиться своей жизнью», — подумал он, прежде чем открыть дверь ванной и выйти навстречу матери.
Руки у нее были заняты пакетами.
— Почему ты не вышел к машине и не помог мне? — спросила она с упреком. — Разве ты не слышал, что я подъехала? Мог бы сообразить, что мне тяжело нести.
Разговаривая с ним, она даже не взглянула на него. Не заметила, что он одет торжественно. Сбросила туфли, повесила свое жуткое пальто на крючок в холле и потащила в дом пакеты. Как всегда, этот полный упрека голос — сочувствие только к себе самой. Он стоял, молча глядя на нее. Он ее постоянно разочаровывал. Так было всегда, сколько он себя помнил. Ее ожидания не соответствовали действительности. Она всегда требовала от него чуть больше. Еще больше. Что бы он ни делал, никогда не возникало у него чувства, что мать довольна им. Зато сестре она явно отдавала предпочтение. У его младшей сестры всегда все было в порядке. Она никогда не грубила, не создавала никому проблем, хорошо училась, была окружена друзьями и никогда не ныла и не жаловалась. Все эти годы он так мечтал о теплых объятиях, о любви без условий, о матери, которая ничего бы от него не ожидала, а просто была рядом. Но его мечтам не суждено было сбыться. Она отворачивалась от него или искала в нем недостатки. Он пытался ей угодить, старался изо всех сил, но она всегда оставалась недовольной. Она и не подозревала о том, как над ним издевались, как унижали его в школе. Замкнувшись в себе, он нес эту обиду в одиночестве. Никогда не возникало у него чувства, что ей можно довериться.
Собственные недостатки она переносила на него. Именно из-за него она так и не смогла осуществить свою мечту — выучиться на медсестру.
Это он виноват в том, что мать недовольна своей жизнью. Что она не могла получить хорошую работу. Что она не любит своего мужа. За эти годы она съежилась, превратилась в желчный высохший комок, полный жалости к себе.
А за что в ответе она сама? За свою жизнь? За своих детей?
Ненависть переполняла его, мешала ему думать, пока мать, что-то недовольно бурча себе под нос, выкладывала покупки.
До чего жалкое зрелище! Больше откладывать нельзя. Он сделал три шага и схватил ее сзади, держа, как в тисках.
— Что ты делаешь? — выкрикнула она.
Он вытащил из кармана веревку и связал ей руки за спиной. Затем выволок ее в холл, локтем открыл дверь и поволок ее через двор в сарай. Она брыкалась и кричала. До крови укусила его за руку. Боль не подействовала на него. Он не проронил ни звука. Продолжая крепко держать ее, он взялся за толстую веревку, подготовленную еще с утра. На ней он предусмотрительно сделал петлю и укрепил другой конец на потолочной балке. Держа ее за запястья, он заставил ее растопырить пальцы и прикоснуться к спинке стула, прежде чем поставил ее на него. Затем влез на стремянку и таким же манером заставил ее прикоснуться к веревке с петлей и всему остальному.
Когда все было сделано, она стояла, глядя на него с выражением удивления на лице. Она молчала, нижняя губа у нее дрожала. «Какая она безобразная», — подумай он и в последний раз проверил петлю.
Он встал напротив и посмотрел на нее. Его взгляд был полон презрения. Но внутри он ощущал неведомое ранее спокойствие. Абсолютную гармонию, которая заполняла его, как теплое молоко.
Он решительно выбил из-под нее стул.
В трубке не было слышно ни звука. Почему прервалась связь? Такое уже случалось не раз — в грозу телефон переставал работать. Или кто-то перерезал провод? От этой мысли Эмму охватил ужас. Нужно добраться до мобильного. Он лежал в кухне. Она кинулась туда, набрала номер Юхана. Безрезультатно! Да, ведь здесь всегда плохая связь. Черт подери! А если убийца бродит где-то рядом? Он не мог войти в дом. Она услышала бы его. Юхану понадобится не меньше часа, чтобы добраться сюда. А то и полтора.
Вспомнив про открытое окно в спальне, она побежала наверх, чтобы закрыть его. Наклонившись вперед, чтобы взяться за крючок, она увидела его. Он стоял по другую сторону низенького забора, вплотную к нему. Даже не вглядываясь, она поняла, что это он. Он смотрел на нее. Прежде чем поспешно спрятаться за занавеску, она успела отметить, что он одет во все темное.
Ей с ним не справиться. Выбежав из спальни, она огляделась, ища что-нибудь, чем можно было бы обороняться.
«Юхан конечно же позвонил в полицию, — подумала она. — Я должна продержаться до их приезда. Но как, черт подери?»
Теперь, когда он увидел ее, наверняка направился в дом. Орудие для защиты лучше всего было бы искать в кухне — там, по крайней мере, есть ножи. Она как раз решилась спуститься по лестнице, когда услышала, что открылась входная дверь.
Эмма сообразила, что забыла запереть дверь. Как она могла допустить такую оплошность? Она проклинала себя за это.
Взгляд ее упал на бейсбольную биту сестры, стоявшую в углу. Юлия привезла ее после года учебы по обмену в Штатах. С тех пор о ней ни разу никто не вспомнил, но сейчас она может очень пригодиться.