Невинна и опасна, или Отбор для недотроги
Шрифт:
– А как же. Припоминаю, – открыв дверцу, произнёс доктор. – Вашей матушке изумительно шло красное.
Красное? Матье вынул из шкафа накидку, которую пошила госпожа Бонито, и подал Амалии. Сегодня из ателье привезли новый гардероб, изготовленный на заказ, и, видимо, прислуга уже успела провести в шкафу ревизию и развесить одежду по-новому.
– Ваша матушка часто надевала её на прогулки, – с улыбкой добавил доктор.
Амалия закуталась в красный драп, холодный и неприветливый. Мама никогда не носила эту вещь. Матье солгал. Зачем?
Тоска сдавила грудь. Оборвалась ещё одна ниточка, которая,
– Так что вас беспокоит? – он подсел поближе. Заботливо заглянул в глаза. – Расскажите, дитя моё.
– В бальной зале громко играла музыка. Я не привыкла к такому шуму. Вот у меня и разболелась голова.
Доктор долго и тщательно осматривал. Ушёл со словами, что даст прислуге распоряжения насчёт укрепляющих микстур и настоек, а завтра утром наведается вновь.
Он выполнил обещание. Действительно явился рано утром. Но ещё до него к Амалии успела заскочить Арабель. У принцессы как всегда было замечательное настроение и замечательная новость.
– Ух, что я тебе сейчас расскажу! – звонкой канареечной трелью сообщила она. – Всё семейство Жильберт сегодня попросили съехать из дворца. Я на радостях даже проводить их вышла. Ручкой помахала, – рассмеялась Арабель. – А знаешь, что означает их отъезд? Вычёркиваем Сюзон и получаем, что у нас осталось всего две конкурентки: Жаклин и Аурелия.
Принцесса улетела из комнаты таким же ураганом, каким и влетела:
– Мои скучные заморские профессора нажалуются отцу, если опоздаю на занятия.
Следом за ней появился Матье. Он только начал осмотр, когда в покои Амалии вошли ещё двое гостей: король и королева, заставив поселиться в душе смятению.
Его Величество выглядел обеспокоенным:
– Я слышал, ты приболела, дитя моё?
– Ничего страшного, Ваше Величество, лишь головная боль, – поспешила успокоить Амалия.
Король посмотрел на доктора, требуя отчёт. Тот заверил, что серьёзных проблем со здоровьем не наблюдает, хотя налицо небольшое переутомление.
– Бедная девочка, – вступила в разговор королева, – привыкла к спокойной размеренной жизни, а тут, в столице, где найти покой? Наверное, дворцовая суета сильно тебя тяготит? – сочувственно спросила она.
Однако в её взгляде не было сочувствия. Он был сухим и требовательным. Её Величество напоминала, что время истекло. Амалия просила отсрочки на день. День прошёл. Сегодня утром она должна сказать королю, что тяжело переносит пребывание в столице, и попросить отправить её домой. Своим вопросом королева подстёгивала Амалию к этому разговору. Ждала, что та ответит «да».
Но Амалия молчала.
Всю сегодняшнюю ночь она обдумывала, как ей поступить дальше. Она больше не видела смысла в том, чтобы пытаться выведать что-то о родителях у доктора Матье или у госпожи Жильберт. Что ей тогда оставалось? Уехать из столицы, как того требовала королева? Уехать, так ничего и не узнав? Благоразумие диктовало поступить именно так. Но Амалия решилась на крайность – ослушаться требования Её Величества и остаться ещё как минимум на один день. Она поедет сегодня на конную прогулку, куда пригласил её Себастин. И более того, попробует поговорить
Королева продолжала давить тяжёлым взглядом, требуя ответа.
– Да, мне нелегко приспособиться к столичной жизни. Иногда возникает желание вернуться назад, в Шерстон. Но я не смею просить об этом Его Величество. Во всяком случае, не сегодня, так как была приглашена Его Высочеством Себастином на послеобеденную конную прогулку.
Глаза королевы полыхнули гневом, заставив поёжиться. Что она сделает в наказание за то, что Амалия ослушалась? Король же усмехнулся и ласково потрепал по голове.
– Прогулка пойдёт тебе на пользу. А вернуться в Шерстон всегда успеешь.
Глава 44. Мучительные отголоски прошлого
Королева направилась в кабинет к старшему сыну, пытаясь подавить охвативший её гнев. Это чувство – не лучшая приправа к беседе, когда собираешься затронуть деликатную тему. Нужно было понять, что за игру затеял Себастин. Сначала приглашает Амалию открыть вместе с ним бал, теперь ещё и на конную прогулку. Ролейна даже мысли не могла допустить, что сын мог увлечься этой девушкой. Для королевы это была бы катастрофа.
Амалия так сильно походила на мать, что смотреть на неё было мучительно. День, два, три Ролейна ещё бы вынесла, но представить, что девушка может навсегда обосноваться во дворце, было выше её сил. Ролейна отдавала себе отчёт, что ревность – безобразное чувство, которое никого не красит, тем более особу королевских кровей. Но ничего не могла с собой поделать, потому что ревность – коварное чувство, которое никого не обходит стороной, даже особ королевских кровей.
Говорят, ревность рождается там, где есть сильная любовь, приправленная горчинкой недоверия. Нет, Ролейна верила своему королю. Беззаветно верила. Могла ли она подумать, что когда-то ей тоже придётся испить из этой адской чаши ревностных сомнений. Это случилось 14 лет назад. По столице поползли слухи, что у супруга связь на стороне. Луиза де-Патрис – вот кого приписывали Модесту в качестве тайной возлюбленной. Ролейна не собиралась придавать значение сплетням. Она знала, что Луиза спасла тонущего короля и испытывала по отношению к ней только благодарность. Но так продолжалось недолго. Королева невольно стала обращать внимание, как вспыхивают глаза Модеста, когда он смотрит на Луизу, как меняется тембр его голоса, когда он заговаривает с ней. Горечь сомнений начала глодать душу.
Между тем, слухи становились всё чудовищней. Стали поговаривать, что никакого чудесного спасения и не было. Что Модест и Луиза встречаются уже давно, а история с тонущем королём придумана, дабы был повод присвоить простолюдинке Луизе титул и пристроить жить в особняке недалеко от дворца. А якобы до этого для тайных встреч королю приходилось отлучаться из столицы. И ведь действительно Модест имел привычку путешествовать по королевству без своей королевы. Но как только Луиза поселилась в столице, поездки Его Величества прекратились.