Невинная для миллиардера
Шрифт:
Он целовал мою киску очень долго, делая это так, как будто это было романтично, как будто он был влюблен в нее, как будто он целовался с моим ртом, а не с моей вагиной. Его голова двигалась взад-вперед в такт его движениям, поцелуям, облизыванию, посасыванию, покусыванию.
Я думала, он мастерски умеет работать руками, но, как оказалось, ртом он управлял намного лучше.
Наконец, после всех дурманящих поддразниваний, его язык вонзился в меня, проникая так глубоко, как только мог.
Я закричала от удовольствия.
Я поняла, что он услышал это, потому что в ту же секунду, как я вскрикнула, он обезумел. Он начал трахать меня своим языком с такой сосредоточенной целеустремленностью, которую я видела у него только тогда, когда он пытался осушить стакан виски.
Он издавал эти восхитительные тихие звуки, когда поедал меня, звуки, которые я скорее чувствовала, чем слышала.
Мне нравилось это, нравилось то, что он заставлял меня оживать под его руками, под его ртом.
Я схватила его шелковистые волосы обеими руками и покачала бедрами, поворачивая свое ноющее влагалище к его лицу.
Я протестующе вскрикнула, когда его язык вышел, но вскоре он вернулся, прокладывая путь к моему клитору. Он нежно лизнул его один раз, два, три.
Это было так прекрасно и в то же время так мучительно; этого было слишком много, но почему-то мне нужно было больше, — мне нужно было все, прямо сейчас.
— Пожалуйста, — умоляла я его, не заботясь о том, слышит ли он, не заботясь о том, кто меня слышит. Мне нужно было больше. Мне нужно было снова воспламениться.
Он засунул в меня свои пальцы и начал бешено вращать ими. Я почувствовала, как мои собственные соки стекают по ноге. Это было почти больно, но в то же время безумно приятно.
Он нежно обхватил губами мой клитор и потянул его. Сначала это было нежное втягивание, но внезапно и без предупреждения он начал сильно сосать.
Нервные окончания в моих чреслах были разорваны в клочья. Я закричала в этот хаос.
Да. Вот оно. Внутри меня что-то загорелось и взорвалось. Я уже испытывала это прежде, но на этот раз это было больше, глубже, горячее. Я кончила всем своим существом, дрожь пробежала по всему моему телу в порыве пьянящего экстаза, который распространился до кончиков пальцев ног.
Мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Я была практически парализована, пока он приводил в порядок мою одежду.
Я не могла смотреть на него.
Он застегнул мой лифчик, лаская при этом мои чувствительные груди, разминая мою плоть и пощипывая мои возбужденные, чувствительные соски, словно ничего не мог с собой поделать. Он посасывал их, одновременно стягивая мою юбку вниз и расправляя ее, разглаживая материал на моих бедрах. Он отстранился и посадил меня на сиденье. Мне захотелось прилечь. Мне хотелось раздвинуть ноги и умолять его проделать все это снова.
Он
— Мои трусики, — напомнила я ему, мой голос потонул во всем этом шуме.
Он услышал.
— Просто держи ноги вместе и постарайся быть скромной, если ты вообще понимаешь, что это значит.
Я покраснела. Как его рот мог быть одновременно самым милым и самым подлым, с чем я когда-либо сталкивалась?
Он раздвинул шторы, и я закрыла глаза от яркого света. Темнота была лучше, особенно после такого аттракциона.
Я все еще не могла смотреть на него. Я находилась где-то посередине между унижением, отвращением и абсолютным наслаждением.
Он снова сел рядом со мной и обнял меня за плечи, притягивая к себе. Мое лицо горело. Я почувствовала его дыхание на своей коже за мгновение до того, как его мягкие губы поцеловали мой висок. Что это было? Что мы здесь делали?
— Ну, получать оральный секс у тебя получается лучше, чем давать, — пробормотал он. — Хоть на что-то ты годишься.
Ах, вот оно что. Яд никуда не делся, ни на секунду.
Я даже не понимала, что к нам присоединились его друзья, пока он не отодвинулся от меня и не стал непринужденно болтать с одним из них.
Я ошалело уставилась в никуда. Я была пьяна не только от шампанского и водки.
Через некоторое время мы вернулись ко всем остальным, но там никого не оказалось. Все ушли танцевать. Максиму, казалось, было все равно. Некоторое время мы сидели молча. Я осторожно потягивала апельсиновый сок, который он заказал для меня, пока он пытался утопиться в виски.
Что-то беспокоило меня, и я знала, что это плохая идея, даже когда почувствовала, что вопрос слетает с моих губ.
— Так почему же ты не женился на одной из этих девушек?
Он сделал паузу на середине глотка, затем продолжил, допив свой бокал и окинув меня внимательным, но отнюдь не дружелюбным взглядом.
Личные вопросы в нашем браке не приветствовались, но у меня все равно хватало наглости задавать их. Я продемонстрировала очень плохие манеры трофейной жены, но сейчас меня это не волновало.
Наконец, к моему удивлению, он ответил.
— Во-первых, я не хотел этого. Во-вторых, у меня не было никакого желания жениться на женщине, которую трахал не только я, но и все кого я знаю.
Я вздрогнула от его вульгарности, женоненавистничества и снобизма.
— Разве это не двойные стандарты? Ты же не был святым?
— Нет, не был; и да, это двойные стандарты, но это ничего не меняет. Я не знаю, что тебе сказать. Я никогда не собирался жениться ни на одной из них.
— Потому что ты хотел девственницу?
— Я же говорил тебе. Это было не моим основным условием. Но теперь, когда все сказано и все сделано, я не жалею об этом. Все сложилось к лучшему.
Ничего себе. Почти комплимент.