Невинная для палача
Шрифт:
Кажется, место волнует меня куда больше того, что меня собираются изнасиловать. Но мысли далёкие, сознание двоится. Я будто со стороны наблюдаю за всем.
Ледяным коконом обволакивает. Ничего не чувствую. Ни страха, ни омерзения.
Я просто должна выбраться. Выжить.
Всё остальное не имеет значения.
Делаю глубокий вдох, не двигаюсь. Убеждаю себя, что не чувствую хватки Ясира. А потом коленом бью его в пах. Со всей силы. Пальцами давлю на глаза, стараясь их выколоть.
Парень
В глазах темнеет, Ясир грубо хватает меня за волосы. Тянет назад, но я успеваю уцепить край рукоятки. Пытаюсь подтянуть, пальцы скользят.
– Пизда тебе, – голос Ясира соткан из ярости. Его трясёт от злости, меня – от страха. – Сука такая. Ничего. Палача потерпела, и меня примешь.
Как я не поняла, не увидела сразу, что Ясир далеко не такой мягкий, каким кажется.
Думала, что он нормальный.
Не боялась его присутствия.
А теперь пытаюсь выбраться из его хватки.
– Отдала, – рявкает, когда замечает, что я тянусь к пистолету. – Хуже же будет.
– Нет. Ты пусти. Я не буду…
Я закашливаюсь от удара, но пистолет не отпускаю.
Ясир пытается отобрать оружие, я сжимаю крепче. Понимаю, что это моя главная надежда. Если отпущу, то всё кончено.
Металл холодит кожу, до нутра пробирает. Пальцы дрожат, настолько сильно я сжимаю ствол, но Ясир тянет сильнее.
А в следующую секунду…
Звучит выстрел.
Глава 42. Валид
– Александра, блядь.
Я аккуратно встряхиваю девчонку, стараясь привести в чувство.
Сука.
Боялся, что не успею.
Гнал, как бешеный, ничего остальным не объяснив.
Потому что чуйка вопила – хрень всё, что-то не так.
Жрало изнутри, не отпуская.
Рванул без повода.
Всё для того, чтобы найти девчонку посреди леса.
Сидит возле дерева, вжавшись в ствол.
Грязная, испуганная.
Не реагирующая ни на что.
– Давай, лапуль, посмотри на меня, – приказываю, обхватывая её лицо ладонями. – Где болит? Что случилось?
Молчит.
Моргает медленно.
Сука.
Доведёт меня эта девчонка до аневризмы.
В тридцать девять помру, потому что слишком переживала из-за одной бедовой.
Надо унести её в дом. Тепло, свет, смогу рассмотреть повреждения.
Но нельзя лапулю двигать, пока я не пойму, что с ней произошло. Могут быть повреждения, с которыми любое движение хуже сделает.
Темно, нихуя не видно. Даже свет фар и фонариков не помогают нормально.
Но разводы
Ткань платья липкая, металлом воняет.
Сука.
Крови дохера.
Ничего не разобрать.
Не чувствую раны, где зажимать?
Как давно она тут сидит? Переохлаждение, кровопотеря…
Что ещё?
– Бля, я не могу найти рану, – цежу, всматриваясь. – Ты должна сказать, маленькая, чтобы я помог. Где болит?
– Это… – хрипит, впервые подаёт голос. – Это не моя кровь. Не моя. Там… Он… Не моя.
Невнятно бормочет, пытаясь указать в сторону.
Туда, где ребята уже Ясира нашли.
Охуенно.
Значит моя бедовая лапуля оказалась боевой.
Справилась.
Подхватываю девчонку на руки, чтобы унести обратно в дом. Проведу, сука, полный досмотр.
Меня трясётся от злости. Адреналин бьёт в голову желанием убивать. Разрывает яростью.
Но я стараюсь аккуратно нести Александру, чтобы не навредить.
– Боже, – всхлипывает, цепляясь за мою шею. – Я его убила. Я убийца. Я…
– Не убила, – осекаю. – Поцарапала немного.
– Правда?
– Конечно.
Даже если бы бошку ему снесла – не сказал бы ей об этом.
Поцарапала – пусть лапуля в это верит.
Остальное ей знать необязательно.
Ясир покойник в любом случае, неважно кто нажал на курок.
Хотя, лучше чтобы протянул пару часов…
И я лично занялся этим ублюдком.
Александра сжимается, когда я вношу в её дом. Хватается за меня, как за спасательный круг.
Всех сук порву.
Кто Ясира посоветовал, кто упустил, что он за другую сторону играет.
Поэтому, блядь, я и людей себе не находил никогда.
Два брата – их достаточно.
Остальных можно у друзей одолжить, охрану на пару недель. Проверенный, из года в год работающие. И временные, потому что доверять кому-то постоянно – это риск.
И риск ебнул в худший момент.
По бедовой моей срикошетил.
– Всё хорошо, лапуль, всё закончилось.
Ересь несу.
Хрень полнейшую.
Но я не ебу, что говорить нужно в таких случаях.
Как успокоить девчонку, которая осиновым листом дрожит в моих руках.
Ноготками в плечи цепляется, стоит её отпустить. Сама не отстраняется, виснет.
– Давай, надо снять это с тебя, лапуль. Хорошо?
Пиздец, Хасанов, с тобой.
Лютейший пиздец. Если так штырит от страха за какую-то девку.
И с пиздеца этого уже не выбраться.
Опускаю лапулю в душевую кабину, сам ступаю следом. Стягиваю с неё липкое платье, отшвыриваю подальше.
В глазах темнеет, когда замечаю несколько синяков. Свежих, только темнеть начинает.