Невинная для Сурового
Шрифт:
— Ты бы узнал, откуда таких борзых сюда перевели. — Произносит Рамиль, как только машина трогается с места.
— Уже в работе, они мне тоже странными показались.
— Зажравшиеся сильно, как будто совсем не понимали, куда приехали.
— Хочешь что-то конкретное сказать?
Если до этого я считала, что Демьян к брату, как к маленькому нашкодившему ребёнку относится, то сейчас картина совершенно меняется.
Суровый вопросы задает не с сарказмом. Он брата серьёзно воспринимает и, кажется, его мнение
— Когда девочка сказала, что она твоя, ублюдок как будто только обрадовался. Я думаю засланные.
Пульс зашкаливает. Я мало что понимаю. Засланные? Их сюда специально прислали? Зачем?
Демьян хмурится, сильнее сжимает руль. Обдумывает слова брата.
— Грому скажу, пусть гнид пробьёт.
— Может, я ошибаюсь, но ты же знаешь, я подставу хорошо чую.
Суровый лишь кивает согласно.
— Ты меня в центре высадишь? Я там тачку свою оставил.
— Вечером на офис зайди. У меня разговор есть и предложение интересное.
— Ещё мне смен на стройке своей подкинешь? Я пас. От таких предложений загнуться можно. — Рам снова язвит. Демьян криво усмехается и головой качает.
— Другое предложение, но проебешься и на стройке ебашить до пенсии будешь.
В зеркало заднего вида вижу, как Рам скалится и заметив, что я подглядываю, подмигивает мне. Я моментально отворачиваюсь и краснею до кончиков ушей.
— Награда "брат года" по тебе плачет. — Произносит Рамиль, а Суровый снова усмехается.
Глава 23.2
Как только мы высаживаем Рамиля, я моментально напрягаюсь. Потому что чувствую, как накаляется между нами воздух. Как Демьян смотрит в мою сторону. А мне хочется из машины выйти и сказать, что пешком пойду. Рамиль сказал много лишнего. То, что я бы хотела оставить в неведении. Но Демьян же не станет…
— Значит, моя? — Звучит быстрее, чем я успеваю промотать это в голове. Ещё и тон у мужчины такой…
Зажмуриваюсь, хорошо, что хоть к окну отвёрнута. Румянец покрывает щёки. Может и правда попросить меня высадить?
— Остановишь? Мне отсюда на работу удобно будет дойти. — Поворачиваюсь и скороговоркой произношу.
Губы Сурового в улыбке подрагивают. С прищуром на меня смотрит.
— Через полгорода?
— Я гулять люблю!
— Уже погуляла, хорош. — Рявкает в ответ. Я же только губы поджимаю.
— Я не так сказала! Рамиль всё перекрутил! — Взрываюсь, потому что его взгляд довольный мне не нравится! И я про бабу не забыла, которая ему глазки строит! Вспыхиваю как спичка. Щёки и шея пылают. Я в ужасе осознаю, насколько сильно ревную. Бред. Ну, бред же. Как его ревновать можно?! Этого громилу бестактного!
— И как же ты сказала?
Я настолько на эмоциях, что не улавливаю тона его голоса. Не понимаю, что Суровый со мной играет.
— Я сказала, что вечера с тобой провожу. —
— Скоро и ночи начнёшь.
Открываю рот, закрываю. От возмущения затапливает по самую макушку.
— Эту смену я уступлю женщине из ресторана, — язвлю в ответ, — она как раз не против будет. — Нет, мне точно стоило выйти раньше. Я сейчас столько глупостей наговорю.
— Можете посменно, график обсудим.
Пальцы впиваются в обивку кресла. Глаза распахиваются на максимум. Он совсем обалдел?! Берега попутал?!
— Я свои уступлю, — шиплю в ответ, — машину останови! — Из ушей пар валит. Всё, стадия невозврата пройдена. Меня буквально разрывает. Внутри всё кислотой разъедающей заливает. Ужасное чувство. И самое поганое то, что я ничего с этим сделать не могу. Хотя чего я ожидала?! От Сурового только такого и ждать нужно! Он привык развлекаться на полную катушку. А я, наивная, думала, что он сидит и ждёт. Дура! Наверное, в моём положении стоило бы радоваться, что он нашёл с кем развлечься на стороне. А меня изнутри буквально кислотой разъедает от жгучей ревности.
Машина начинает сбавлять скорость. Я даже на секунду верю, что он и правда меня выпустит. Суровый паркуется возле мойки. Во только дверцы все ещё заблокированы. Машина, как была запрета, так и остаётся.
Я даже пикнуть не успеваю, как Демьян меня к себе притягивает. В его черных глазах горят озорные огоньки. Он взглядом в моё лицо впивается. Исследует жадно, а у меня лёгкие огнём полыхают от нехватки кислорода. — Ревнуешь охуенно, я заценил. — Выдаёт хриплым тоном, на губах ленивая улыбка.
— Что?! — Выдаю возмущённо, щёки краснеют ещё сильнее. — Никого я не ревную!
— А пиздишь плохо. Не получается. Ну это тоже плюс.
— Бред!
Пытаюсь отстраниться, руки его оттолкнуть. Вот только мужчина сильной хваткой держит.
— Белоснежка, я и так на взводе, не доводи. Хочешь знать, что за баба в ресторане была, спроси.
— Больно нужно, — фыркаю, а саму разрывает. Конечно, хочу! Вот только не спрошу! Достаточно и того, что он уже довольный как мартовский кот сидит. Ревность свою скрыть не получилось, а мужик только и тешится.
— Тогда не вижу повода для психов, раз всё заебись. — А после отпускает. Пальцы разжимает и даёт отстраниться.
Я же дышу как паровоз, в себя прийти совершенно не получается.
— Бардачок открой, — Суровый откидывается на кресло, продолжает меня сканировать взглядом.
— Зачем?
— Откроешь — узнаешь, — Демьян склоняет голову набок, я же кусаю щеку изнутри. Эмоции не успокаиваются. Меня буквально подкидывает каждую секунду.
Тяну руку вперёд, нажимаю на кнопку. Бардачок открывается. Внутри лежит какой-то пакетик.