Невинная для волчьей стаи
Шрифт:
Я предложил ей остаться с нами. Имел ли я право на это?
Как влюбленный мужчина? Да.
Как Альфа стаи? Нет.
Нам нужна волчица. Истинная. Нам нужны дети. Будущие Белые. Будущее рода.
Я не подумал о родителях, их стае так же важно иметь будущих внуков. Если мы останемся бесплодными — что будет с матерью и отцами?
Нет, я был уверен, они одобрят наш выбор, но…
Не потому ли я так сопротивлялся, не желая сообщать матери о том, что у нас появилась женщина?
Я
«Не принесет счастья».
Почему это звучало так безнадежно?
Я смотрел на нее, такую живую, искреннюю, настоящую, без тени притворства…
На чаше весов было наше будущее и наша любовь.
Любовь.
Поворот ее головы, изгиб губ, смех, звездочки в ее глазах.
Что же мне делать? Что же нам делать?
Готов ли я был поступиться будущим стаи?
Да. Еще раз да.
А она? Была ли Мия готова поступиться своим будущим?
Ведь могло случиться так, что завтра Мия откажется оставаться с нами. Скажет, что хочет обычной жизни. Хочет быть просто женщиной для одного мужчины. Хочет нянчить своих малышей, хочет стать женой и матерью.
И мне останется только выть на луну, услышав ее ответ. Мне и братьям.
Волки выбирают пару один раз. Мы считали, что мы пару выбрали.
Ведь это не могло быть просто наваждением? Чарами?
Или… Могло? В последнее время вокруг нас было слишком много какой-то непонятной мне силы. Непонятно даже мне, Альфе. Какой-то магии. Начиная с той первой минуты, как я узнал о новой игрушке, которую заказали братья, с того момента, как мы нашли ее в лесу. Почему я сразу не понял, тчо она девственница? Почему мы так быстро стали зависимы от нее?
Я пристально посмотрел на Мию. Она что-то рассказывала о своей жизни, о своем доме. Такая искренняя, такая невинная… Один взмах ресниц, ее ответный взгляд и вот уже щеки нашей крохи заливает румянец и она улыбается, глядя на меня и мое сердце пропускает удар.
Любимая.
Я тряхнул головой, пытаясь выбросить глупые и ненужные мысли.
Если и была какая-то магия, то это была магия ее естества! Она сама была магия. Женщина, которую нам суждено было полюбить. В это было все дело.
Я любил эту женщину. Я не понимал, когда, в какой момент я осознал это. Да, наверное, еще и не осознал до конца.
Просто знал, что люблю. И братья тоже знали. Даже Малыш.
Мия вдруг вспомнила, что ей нужно позвонить. И меня будто подбросило — мне надо было быть с ней. Надо было наедине сказать о своих чувствах. Глядя ей прямо в глаза.
Люблю.
Люблю.
— Я тоже люблю тебя, Марк, люблю, люблю…
А потом нас скрутило так, что оторваться друг от друга мы не смогли даже тогда, когда
Признание в любви словами скрепить признанием в любви телами.
И она снова была с нами, с каждым из нас. Погружая нас в себя без остатка, растворяясь в нашей крови, просачиваясь в каждую пору.
Я целовал ее лоб, покрытый капельками пота, благоговея над ее телом, словно она была божеством моим. А она и была им.
Моя маленькая богиня. Моя единственная.
Я знал, что она уже готова принять нас всех сразу, и дал Никите знак, разрешая продолжить.
Я чувствовал, как он входит в нее сзади, сужая и без того узкое пространство лона, где в тот момент был я.
Мия дрожала, не от боли или страха — я знал это — от предвкушения.
Мы были на пороге чего-то нового, важного, и каждый из нас понимал это.
Мы знали, что через несколько мгновения нас свяжет не просто секс на четверых, не банальное соитие, пусть даже очень и очень приятное.
Должно было случится нечто.
Это знание обрушилось на меня внезапно.
Я ощущал ее тело каждой клеткой своего. Я чувствовал своих братьев, которые так же были в ней.
Мы стали едины. Я видел ее глаза, которые наполнялись слезами. Я пил ее вздохи и стоны.
Я слышал грохот, словно что-то взорвалось прямо у нас во дворе — жуткий, сильный.
Я чувствовал, как дернулась в страхе Мия, видел ужас в ее глазах.
— Нет, детка! Сейчас ничто не заставит меня остановится. Ничто.
Я поднимал свои бедра, соединяясь с ней. Ник входил в нее сзади. Губы Мии обхватывали член Дэна. Мы двигались в унисон, плавно, в едином ритме.
Мне казалось, что вокруг нас какая-то особая аура удовольствия. Алая, мощная, такая сквозь которую не пробиться никакому злу.
Я знал, что долго мы не продержимся. Еще движение, еще взмах, еще стон, еще поцелуй, еще клеточка ее тела, отданная мне. Еще капля пота.
Дрожь, судорога, крик.
Я выплескивал в нее свою сперму, и не сдерживаясь. Слыша, как сквозь вату вопли братьев, так же отдающих ей своё удовольствие. Мы заполняли ее разом. Не давая возможности отказаться от нашей любви.
Я не знал, сколько времени прошло — миг, секунда, вечность. Нет времени для любви.
Я шептал ей на ухо — люблю, люблю, люблю, получая в ответ т же слово, но усиленное во сто крат.
— Ты наша. Не смей сомневаться в этом.
— Вы мои! Не смейте сомневаться в этом.
— Ты не передумаешь.
— Вы тоже.
Ее нежное тело, отданное нам до капли лежало в блаженной неге сна.
Никому из нас не хотелось шевелиться.
— Брат. Что это громыхнуло, когда мы…
— Кажется я знаю….