Невинная любовница
Шрифт:
Миссис Кемпбелл нахмурилась.
— Извини, Катриона, — сказала она, — но мне кажется, что на такое дальнее родство не вполне можно полагаться.
— Да, — сказала я, стараясь не смотреть на мистера Синклара — вот уж на кого ни в коем случае нельзя полагаться! — Возможно, вы правы, мэм.
От дальнейших споров нас спасло прибытие экипажа из Глен-Клэр. С возгласом облегчения миссис Кемпбелл увлекла меня прочь из гостиницы, во двор, и посадила в коляску, даже не дав доесть крабовый суп.
— Теперь все будет в порядке, милая, — сказала она, не обращая внимания на то, что внешность у кучера была самая что ни на есть злодейская. — Ты благополучно доберешься
Мистер Синклар передавал мои сумки конюху. Внезапно я почувствовала себя очень одинокой. Ни кучер, ни конюх явно не горели желанием разговаривать со мной, они едва удостоили меня угрюмым приветствием.
Мистер Синклар встал возле окна, чтобы попрощаться со мной, и на мгновение его дерзость куда-то исчезла. Он вдруг сделался очень серьезным, даже мрачным.
— Желаю вам удачи, мисс Бэлфур, — сказал он, словно прощаясь навсегда.
— Мистер Синклар, вы когда-нибудь приезжаете в Глен-Клэр навестить троюродную тетку, или кем она вам доводится? — спросила я неожиданно для самой себя.
Он улыбнулся.
— Очень редко, мисс Бэлфур, — ответил он. — Но вы увидите меня в Глен-Клэр до конца месяца.
Услышав это, я почувствовала облегчение и странную радость, но, естественно, очень злилась на себя за то, что действительно не отказалась бы увидеть его снова. Я надменно склонила голову и подала ему руку в величавой, как мне показалось, манере. Но он просто повернул мою ладонь внутренней стороной к себе, поцеловал и вернул ее мне, иронически приподняв брови. В то время как краска выступала на моем лице, я желала мистеру Синклару оказаться на дне озера.
— Благодарю вас, мистер Синклар, за оказанную услугу, — холодно сказала я.
— Не стоит благодарности, мисс Бэлфур, — ответил он и, глядя прямо мне в глаза, улыбнулся: — Если вдруг передумаете, вам стоит только сказать!
— Отказ часто оказывается очень болезненным, мистер Синклар, — сказала я. — Вы очень храбрый мужчина, если рискуете получить и второй.
Он рассмеялся.
— Вы еще не видели Глен-Клэр, — загадочно заметил он.
— Так вы — меньшее из двух зол? — осведомилась я. — Что ж, буду иметь в виду.
Его смех все еще стоял у меня в ушах, когда карета отъехала от постоялого двора и покатила по мощеной улице, ведущей к набережной. Я вытянула шею, чтобы еще раз взглянуть на море. Вскоре дорога повернула к высоким горам, и последний кусочек синевы пропал из вида. Хоть я и старалась не думать о том, как Нейл Синклар ухаживает за эдинбургскими красавицами, мысли о нем неотступно преследовали меня большую часть пути к новому дому.
Сейчас моим читателям может показаться, что я слишком привередлива по отношению к способам передвижения, однако карета, присланная из Глен-Клэр, оказалась гораздо хуже кареты лорда Страсконана. Как только я опустилась на набитое соломой сиденье, с него поднялось целое облако пыли, которая плотно осела на моих юбках, отчего они стремительно посерели. Могу поклясться, что видела, как с диванчика соскочила блоха.
Казалось, еще одна кочка — и коляска развалится на куски. Меня начало слегка укачивать, чтобы отвлечься от тряски, я старалась сосредоточиться на пейзажах, мимо которых мы проезжали. Поскольку ехали мы медленно, день успел перейти в вечер. Солнце все больше пряталось за горные вершины. Вереск на склонах сливался с папоротником в пурпурной и янтарной дымке. Над каменными пиками утесов кружил одинокий орел, голова его в лучах
Солнце давно уже скрылось за горами, багровые тени все больше серели, а я ужасно проголодалась к тому времени, когда мы повернули на еще более узкую дорогу, прогромыхали по деревянному мосту, перекинутому через ручей, и покатили вдоль широкого озера. Я приободрилась: наверное, это и есть озеро Клэр. Я села ближе к окну, стараясь в сумерках разглядеть свой новый дом, но впереди ничего не было видно — ни огней, ни вообще признаков жизни — ничего, кроме серебрящегося лунного света на воде.
Слегка разочарованная, я откинулась назад. В тот же миг коляску тряхнуло, она остановилась, и наступила тишина. Я подождала некоторое время, надеясь, что слуги объяснят, почему мы стоим, но никто так и не появился. Тогда я попыталась распахнуть окно кареты, чтобы самой посмотреть, что происходит. Но раму заело, и окно не поддавалось. Тогда я открыла дверцу и высунула нагружу голову.
Мы остановились невдалеке от берега озера. С одной стороны коляски была вода, а но другую сторону вздымалась каменная стена горного склона. Мне еще повезло — удалось открыть дверцу достаточно широко, чтобы спрыгнуть на дорогу. Подобрав юбки, я поспешила к передку коляски. Хотя лошадь была старой клячей с белой звездой во лбу, манеры у нее оказались куда лучше, чем у ее кучера. Она приветственно заржала и ткнулась носом в мои карманы в поисках угощения. Я погладила ее по носу.
От озера дорога вела в лесок. Кроме шепота ветра и шелеста тростника у воды, не было слышно ни звука, ветер принес слабый запах дыма.
Было промозгло, по коже у меня побежали мурашки, когда я поняла, что кучер и конюх куда-то пропали.
Вскоре что-то подсказало мне, что я больше не одна на дороге. Я круто развернулась, но было уже поздно. Чьи-то сильные руки обхватили меня сзади и притиснули к сильному мужскому телу.
Мне зажали рукой рот. Несмотря на то что я извивалась и лягалась, стараясь освободиться, меня куда-то поволокли, и я услышала скрежет стали о камень.
Я совершенно не умею громко кричать. Когда я была маленькой и деревенские мальчишки дразнили меня и дергали за волосы, мне удавалось лишь тоненько визжать в ответ. Крайне обидно не уметь кричать, когда полезно было бы своими воплями вызвать обвал в горах. Полезно быть и подороднее — я же была настолько худой и легкой, что похититель тащил меня безо всякого труда. Вскоре он заломил мне обе руки за спину одной своей ручищей, а другой прижал к себе так сильно, что лишил меня не только возможности вырваться но и увидеть его лицо.
— Я никогда не кричу, — сказала я, когда перестала вырываться и восстановила дыхание. Так как его рука все еще закрывала мне рот, мои слова прозвучали как нечто вроде «мммфф».
К моему удивлению, он тут же убрал руку.
— Я никогда не кричу, — повторила я.
— Кричи не кричи — здесь тебя никто не услышит, — ответил он с сильным горским акцентом.
Мне всегда нравился выговор жителей Северного нагорья. К тому же голос у него оказался низким, напевным и очень красивым. Пришлось напомнить себе, что он преступник и от него хорошего ждать не следует. Я сразу поняла, что он говорит правду: вокруг не было ни души. Никто не пришел бы мне на помощь, даже если бы я завыла, как ведьма-банши.