Невинная соучастница
Шрифт:
– Ты еще молод и не понимаешь! – воспротивился Диего, – Она стоит усилий! Где, кстати, ты ее нашел?
– Где меньше всего ожидал найти. И убери руки от моей машины.
– Слушаюсь, слушаюсь! – Диего широко заулыбался, сверкая золотым резцом, – а Глория прекрасна! Какая женственность, какой талант, какой звук! Я бы однозначно взял ее на работу, если бы мне срочно понадобилась скрипачка! Даже не стану ее увольнять, когда все закончится, хоть мы уже научились справляться без милой Марго!
– Да? Пусть так. Ладно, я поехал, – Мейтон собрался закрыть дверь, но Диего хотел еще поболтать.
– Слушай, Мейтон, а ты не переоценил свои силы?
– То есть?
–
– Красивых студенток много, сам знаешь, о чем жалеть? И ее роль настолько ничтожна, мы ничем не навредим девчонке.
– Согласен. Но я о другом… – Диего тепло улыбнулся и немного грустно посмотрел на стеклянно-карие глаза Мейтона, став при этом похожим на доброго дядюшку, – я тебя старше, у меня больше опыта. А еще трое дочерей!
– Три бывших жены и сотня любовниц. И что?
– Да, я люблю женщин! Люблю, восхищаюсь и понимаю их! И Глория наивнее моей шестнадцатилетней дочери! Она совершенно чиста и даже не представляет, что в мире есть такие ужасы как ты!
– Решил прочитать мне отцовскую мораль? Не нужно, мне вполне хватает своего.
– Да уж, не сомневаюсь, – нервно сглотнул Диего, но продолжил говорить в приоткрытое окно, пока Мейтон отъезжал с парковки, – не перестарайся! Роль Глории – оказаться в нужном месте в нужное время, не больше! Не разбивай ей сердце!
– Зачем мне волноваться о ней? Ты утешишь ее, когда все закончится! Я на тебя рассчитываю! – крикнул в ответ Мейтон и уехал.
***
26 июня, среда
Утром Глория была готова выходить из дома уже в девять часов, у нее еще оставалось время. Чтобы избавить себя от соблазна писать Мейтону, она заняла руки скрипкой и начала тихо играть, заботясь о комфорте соседей. Мисс Сандер понимала, что наивна больше, чем следует. Но была впервые так счастлива. Ей казалось, что с ней произошло какое-то чудо, что непонятным образом ее мечты услышаны и больше не будет повода переживать за напрасно прожитую молодость. Встречу с Мейтоном сегодня утром она ждала с таким трепетом и нетерпением, что даже не смогла сделать ни одной заметки в своем дневнике.
Ровно в десять ее игра была прервана звонком в дверь. Глория оставила скрипку на столе и пошла в коридор, ощущая, как от волнения у нее начинает побаливать живот. В тени дверного проема Мейтон будто светился изнутри. Он оказался достаточно высоким для Глории, но и не через чур огромным. Широкоплечим, без излишеств в одежде, аккуратным. Глядя на Глорию своими карими глазами, он протянул девушке белую розу и умело приветливо улыбнулся.
– Доброе утро, леди. Наконец-то и мне повезло увидеть тебя.
– Привет, спасибо… Заходи!
Мейтон переступил через порог и прикрыл за собой дверь.
– Ты просто ослепительна, Глория. Признаюсь, я впечатлен! – сказал он, оценивающе разглядывая девушку.
– Это сарказм?
– Ни в коем случае. Я впечатлен тем, как ты мила и красива. Признаться, я даже удивлен, – Мейтон протянул ей руку ладонью вверх и Глория вложила в нее свою.
– Чем же? – спросила она, пока он медленно кружил ее вокруг себя, словно в танце.
– Тем, что девушка оказывается может быть привлекательной, даже не оголяя свои прелести, – невозмутимо ответил он, отпуская руку Глории, – с твоей фигурой со всех сторон все идеально. Я рад.
– Мейтон!
– Хорошо,
– Да, это будет правильно. Подожди немного, я сейчас.
Пока Глория ставила розу в воду, с ее щек постепенно сходил румянец. Мейтон взял все подготовленные нотные стопки и сказал, что будет ждать внизу. Мисс Сандер еще раз посмотрела на себя в зеркало и вышла из квартиры. Мейтон оказался еще лучше, чем она себе представляла. Все в нем было ей нетипично и непохоже на тех парней и мужчин, к каким она привыкла.
Ее отец, Джордж Сандер, не был красавцем в общем понимании этого определения, хотя его черты вполне располагали своей мягкостью, а глаза всегда горели энтузиазмом. Мать Глории, учительница младших классов, была стройна и чуть выше своего мужа, который с возрастом стал склонен к лишнему весу. Зато Салли Сандер годы ничуть не портили и мало меняли, просто ее красота становилась иной. Отец Глории занимался программированием и круг его друзей походил на него внешностью, образом мысли и жизни. Так что высоких и статных красавцев среди взрослых мужчин Глории видеть не доводилось – а оба ее деда были уже в очень преклонных летах и в разной степени скованы болезнями. Братьев у мисс Сандер родных не было, какие-то кузены мелькали в семейном кругу нечасто и тоже не вызывали яркого впечатления. Преподаватели по музыке и парни, с которыми Глория училась, были просто хорошими людьми, гораздо краше и интереснее внутренне, чем внешне. Вот и весь ее набор, на фоне которого Мейтон вступил уверенным шагом необыкновенной красоты, уверенности, обаяния и воплощением плотской мужественности, как если бы на фоне еле шепчущих флейт вдруг во всем своем блеске и полноте звука началась тема трубы. Быстрые шаги Глории вниз по лестнице изящным пиццикато спешили приблизиться к манящим нотам соло.
Подойдя на улице к Мейтону, Глория взглянула на него с таким честным и смущенным восторгом, что даже его стеклянные глаза не смогли этого не заметить.
– Ты так рада чему-то или я ошибаюсь?
– Я? Конечно, я рада! Такое хорошее утро! Ой… – она в смущении посмотрела на то, как Мейтон открыл перед ней дверь на переднее сиденье.
– Разбираешься в машинах? – спросил он, видя ее реакцию.
– Не очень… – она помотала головой и пожала плечами, – я могу только сказать, чистая ли она и какого цвета.
– Неплохо! И как тебе нравится эта? Красивая?
– Ага, очень.
– Вот уже третий день, как я обожаю твою честность, леди! – Мейтон жестом пригласил девушку сесть, – прошу! С удовольствием тебя покатаю.
Они быстро доехали до консерватории. По пути Мейтон очень удивлялся количеству нот и спрашивал – все ли из этого она сыграла? Говорили в основном о прошедших экзаменах Глории, поэтому разговор для нее тек легко, а Мейтон больше ничем ее не смущал и не пытался распускать руки, чего девушка опасалась и заранее прокручивала в голове варианты, как ей если что себя вести. До библиотеки он донес все сам, хотя Глория рвалась помогать. Мейтон пошел на уступки и дал девушке два тонких сборника, чтобы она угомонилась. В самой библиотеке все прошло в разы быстрее, чем если бы мисс Сандер пришла одна. Причиной скоростной работы обычно медлительной и забывчивой библиотекарши стало ни что иное, как снизошедшее на нее обаяние и красота Мейтона. Еще им повезло прийти, когда никого больше не было и даже коридоры стояли пустыми. Глория молила про себя небо, чтобы никто из ее подруг или преподавателей вдруг не увидел ее здесь вместе с Мейтоном. Она не была готова отвечать на неудобные вопросы и терпеть на себе взгляды.