Невинная в гареме шейха
Шрифт:
Силия рассмеялась. К таким фантазиям была склонна Кэсси, и Силия всегда ее поддразнивала на этот счет, а сейчас обнаружила, что такие чувства истинны. Настоящая истина. Сколько же ей пришлось ждать, прежде чем кто-то пробудил ее сердце!
Шейх Фарид оказался невысоким мужчиной и примерно того же возраста, что и отец Силии. На нем был совсем неброский наряд: черный халат и шахматная черно-красная гутра, но окружающие женщины с лихвой восполняли недостаток его роскоши. Силия насчитала шесть жен, увешанных таким количеством браслетов, ожерелий и прочих украшений, что те позвякивали при каждом движении. Кожу бедуинских женщин украшали рисунки хной и чернилами: сложный круговой узор с листьями и цветами и вкраплениями древних символов. Ногти были выкрашены в красный цвет при помощи той же
Те чувства, какие вызывал в ней Рамиз, не имели никакого отношения к гарему, а относились только к нему самому. Любовь пленила ее тело и душу, и тело отзывалось на его прикосновения задолго до разума. Потому что она полюбила Рамиза.
Ясмина была права еще в одном — Силия всегда будет его любить. Она из тех женщин, которые любят только раз в жизни. У нее никогда никого другого не будет. С Рамиза ее любовь началась и им же закончится.
Вот только их любовь не ждет счастливое будущее. Одно утешает — Силия никогда не позволяла себе на это надеяться. Наступит день, когда все кончится, и она должна будет с этим смириться. Она с этим справится, и Рамиз никогда ни о чем не узнает. Потому что, если он будет уверен в подлинности ее чувств, он сочтет себя ответственным за нее. А если это затронет его честь… нет, она не может такого допустить.
Силия одевалась особенно тщательно. Лимонные плиссированные шаровары, стянутые в лодыжках жемчужно-серебряной вышивкой. Такая же вышивка красовалась на манжетах бархатного кафтана ее любимого нефритового цвета и на бархатных туфельках. Ее шею охватывало перламутровое ожерелье, а запястья — такие же браслеты. В волосах тоже поблескивали отдельные бусинки — она соорудила себе прическу, сделав свободный узел и приспустив его на одно плечо.
«Вполне прилично», — подумала она, глядя на себя в зеркало. Сужающийся книзу кафтан подчеркивал ее длинные ноги и высокий рост. Жемчужины добавляли блеска коже. Благодаря заботам Адилы и Фатимы ее волосы просто сияли. «Я выгляжу экзотично», — осознала Силия. Наряд скрывал много больше, чем обычное платье для бала, но сквозь боковые разрезы кафтана вполне ясно виднелись ее ноги в полупрозрачных шароварах, да и его мягкие складки отчетливо намекали на скрытые под ним формы без всяких корсетов. Силия засмеялась, представив, что бы подумала о ней тетя София, если бы сейчас здесь оказалась!
Может, Рамиз и не испытывает к ней сильных нежных чувств, но он испытывает к ней желание, а в подобном наряде она станет для него настоящим соблазном. Эго понимала даже она со своей неопытностью. «Хоть какое-то утешение», — сказала Силия себе, выходя из шатра.
Она увидела, что Рамиз о чем-то совещается с Акилом. Он выглядел настоящим принцем в своих официальных одеждах из белого шелка с золотым обрамлением и с блестящим ятаганом на поясе. Рамиз лишь мимолетно глянул на Силию и вернулся к своим делам: он отдавал распоряжения стражникам, одновременно проверял, все ли в порядке с дарами для шейха Фарида, и нетерпеливо выслушивал бесконечные донесения Акила.
Принц лично возглавил официальную процессию к бедуинским шатрам. За ним следовал начальник стражи — такой громадный, что Силии подумалось: из его одежд можно соорудить целый шатер. Следующей шла сама Силия, за ней Акил, замыкали цепочку стражники с зажженными факелами.
Акил постоянно за Силией приглядывал и следил, чтобы она не была на виду. Он ничего не говорил, но Силия знала, что он не одобряет ее присутствия. Без сомнений, он очень тревожился, насколько здесь уместно появление англичанки, и она не могла его за это винить — тем более что его недавние подозрения, можно считать, оправдались. Он наверняка считает ее падшей женщиной и только обрадуется, когда она покинет А-Кадиз. Тем более что он и ее дружбу с Ясминой не очень-то одобрял. Эта мысль опечалила Силию, и она решила сделать все возможное, чтобы не вмешиваться в официальные дела.
Как оказалось, роль зрительницы пришлась ей очень даже по душе — она получила отличную возможность понаблюдать за действиями Рамиза в качестве правителя. Как Силия и предполагала, он исполнял свои обязанности с большой уверенностью и достоинством. Когда же настала очередь ритуальной раздачи милостыни, он совершенно
Силию это очень впечатлило и тронуло — и не только человечность Рамиза, но и его дальновидность. Он продемонстрировал людям принципы, на которых основывалось его правление. Принципы, которыми другие правители часто пользовались лишь в качестве декорации. Рамиз — замечательный человек! Как же она его любит!
Потрясенная силой нахлынувших чувств, Силия незаметно ушла с церемонии, подальше от ярких факелов у шатра шейха Фарида. Полная луна освещала бедуинские шатры призрачным светом. Силия слегка удалилась от лагеря. Поглощенная своими мыслями, она наслаждалась вечерней прохладой и ожившими в темноте пустынными ароматами. Пески, вокруг пески. Они всегда действовали на нее странным образом: она чувствовала себя малюсенькой песчинкой и одновременно — всесильной. Силия называла это чувство «эйфорией пустыни», потому что оно пьянило и вместе с тем удерживало на плаву — как воздухоплавательный полет синьора Лунарди, который однажды повезло увидеть ее отцу в Мурфилдсе.
Внезапно раздался какой-то шелестящий звук, и Силия вздрогнула, осознав, что рядом кто-то есть. Блеснула сталь ятагана, и она узнала в незнакомце одного из Рамизовых стражников, без сомнения, приставленного следить за ней. Если бы такое произошло в самом начале их знакомства, подобное недоверие ее бы наверняка оскорбило. Но сейчас она знала, что внутреннее достоинство и неуклонная заботливость — это неотъемлемая часть его характера. Она любила в нем эти качества.
Кивнув стражнику, Силия вернулась обратно к бедуинскому лагерю. Очередь за подаянием подходила к концу. Рядом с шатрами уже полыхали костры, воздух наполнял запах готовящейся пиши. У огня собрались женщины, они болтали и смеялись. Полуголые ребятишки играли в мяч. Силия остановилась, чтобы понаблюдать за ними, и у ее ног тут же приземлился мяч. Не успела она оглянуться, как дети уже втянули ее в игру и, весело жестикулируя, быстро объяснили сложные правила.
Она регулярно общалась с большой семьей Ясмины и стала немного понимать их язык. Когда игра закончилась, прозвучало волшебное слово, обозначавшее сказку, и дети быстренько расселись вокруг нее на песке, умоляюще дергая ее за кафтан. Силия опустилась на землю и скрестила ноги. Надеясь, что нехватку слов скрасят подсказки детей и ее собственный энтузиазм, она начала одну из своих любимых сказок, а также ее младшей сестры Крессиды — про Али-Бабу и сорок разбойников.
— Ас-саляму алейкум [10] , — попрощался Рамиз с человеком, который просил о возвращении приданого своей разведенной дочери. Он был в очереди последним.
10
Мир вам (араб.).
— Уа-алейкум ас-салям [11] , ваше высочество, — ответил тот и, кланяясь, попятился из шатра.
Рамиз протер виски, огляделся и резко спросил у Акила:
— Где леди Силия?
— Она ушла некоторое время назад.
Рамиз жестко глянул на него:
— Я же сказал тебе за ней присматривать.
— Так и есть, ваше высочество. С ней пошел стражник.
Рамиз сделал движение, собираясь выйти.
— Ваше высочество?
Рамиз с ледяным высокомерием посмотрел на задержавшую его руку, и Акил быстро отступил.
11
И вам мир (араб).