Невинная. Подарок для демона
Шрифт:
– Я… я не знала, что Никлас играл… У меня осталось наследство…
– Уже нет, – перебил этот незнакомец, и от его слов я вздрогнула, испуганно глянув на гостя.
– Что? – вырвалось у меня недоверчиво.
– Нет больше вашего наследства, мисс Дорси, Никлас проиграл и его, а вот это, – он небрежно бросил листы на стол, – осталось. А я не люблю, когда мне остаются должны и не платят по счетам. Карточный долг священен, мисс. Вы знаете? – любезно осведомился он, выгнув тёмную бровь.
Я растерянно моргнула, бросив взгляд на бумаги: там действительно стояла подпись Никласа, и – цифры, цифры, цифры… Поздний гость не врал, брат в самом деле оставил долги
– Я… Я не знаю, что вам сказать, – беспомощно пробормотала, сжав пальцы. – У меня остался только этот дом, и если я его продам, мне некуда идти…
– У вас и дома нет, мисс, – так и не представившийся мужчина выудил из вороха одну из бумаг и помахал в воздухе. – Вот закладная.
Мысленно ахнув, я застыла в кресле, чувствуя, как кружится голова. Бквы расплывались перед глазами, я с трудом прочитала документ, в котором говорилось, что дом в залоге за крупную сумму. Мне казалось, я лечу в пропасть без дна, и зацепиться совсем не за что. Никлас проиграл наш дом? Дом, где мы выросли? Где жили с родителями, когда они ещё были живы? Господи, да что же такое!
– И что мне делать? – вышло жалобно, и стало неловко, что я всё-таки поддалась эмоциям перед незнакомцем.
– Отработать долги брата, любезная мисс Дорси, – уведомил мужчина и снова собрал расписки. – Вы поступаете в моё полное распоряжение и выполняете все мои приказы, а я списываю долг вашего брата, и когда он будет погашен, я вас отпущу. Могу даже взять на себя похороны, – любезно улыбнулся он, но глаза остались холодными. – Зачем такой красивой девушке заниматься таким тяжёлым делом.
Краска бросилась мне в лицо, я съёжилась, понимая, что возмущаться бессмысленно. Этот аристократ всё равно сделает по-своему, даже если я откажусь.
– Вы… хотите, чтобы я стала вашей любовницей? – едва слышно спросила я, теребя складку на юбке.
В ответ раздался мягкий смех, и мне стало ещё больше не по себе.
– О нет, дорогая моя мисс Дорси. Я хочу, чтобы вы развлекали других своим прекрасным обществом, а за время, проведённое с вами, я буду получать определённую плату. Она и пойдёт на погашение расписок вашего брата.
В гостиной повисла густая, плотная тишина, пока я осознавала услышанное. Мне предлагают стать… продажной женщиной для утех?!
– Что вы такое говорите, сударь, это невозможно, – пролепетала я, впившись ногтями в ладонь и сдерживая навернувшиеся от обиды и отчаяния слёзы. – Я же приличная девушка… Давайте, я стану вашей горничной, или ещё готовить умею…
– Нет, – покачал головой мужчина, даже не собираясь представляться, кстати. – Только на моих условиях, мисс Дорси. Но могу вас обрадовать, ваша невинность не пострадает, – гадко усмехнулся он, и лицу снова стало жарко от двусмысленности его фразы. – Есть много других способов удовлетворить мужчину, и вам придётся научиться им. Да, предвосхищая ваш вопрос, в случае, если вы не согласитесь, вас ждёт долговая тюрьма. Там с вами точно не будут церемониться.
Я знала, что это так. «Долговая тюрьма» звучало ещё страшнее, чем «девушка для утех». И потом… он что-то сказал о сохранении моей невинности… Может, всё не так страшно, как мне рисует разыгравшееся воображение?
– У тебя нет выбора, девочка, – тем же мягким голосом произнёс незнакомец. – Завтра утром я вернусь, и ты поедешь со мной, или я выставлю тебя из моего дома, – он выделил местоимение, – и дальше с тобой будут разбираться приставы.
После чего он поднялся и вышел, не прощаясь, а я осталась сидеть в гостиной, потерянная, испуганная и онемевшая.
Теперь… Теперь я осталась одна, нищая, и без надежды на помощь – обратиться не к кому. Пойти к городской страже? А что я им скажу, что мне угрожал какой-то господин, чьего имени я не знаю? Он прав в одном, карточный долг священен, и раз Никласа больше нет в живых, то долги переходят к его родственникам. То есть, ко мне. Мысли плавали в голове туманными лентами, не цепляясь ни за что, я потерянно заходила из одной комнаты в другую, только сейчас обращая внимание, какое всё потёртое и старое. Почти не осталось бронзовых подсвечников, милых моему сердцу безделушек из фарфора, не увидела я и изящного туалетного столика в бывшей маминой спальне. Когда его-то Никлас успел продать? И как я этого не заметила? Густой полумрак не пугал, свечи я не зажигала, а потом, добравшись до своей комнаты, повалилась на кровать, не раздеваясь, и едва смежила веки, как провалилась в тяжёлый сон без сновидений, до самого утра. А утром разбудил настойчивый звонок в дверь…
С трудом выбравшись из вязких объятий сонливости, я сползла с кровати, кое-как пригладила гребнем растрепавшиеся волосы и разгладила помятую юбку. Переодеться бы, конечно, да только я прекрасно понимала, что последнее, до чего есть дело гостю, это мой внешний вид. Поэтому, мысленно махнув рукой, я открыла дверь, запоздало сообразив, что так и не собрала немногочисленные вещи. На пороге ждал вчерашний незнакомец, с небрежной улыбкой окинул меня взглядом и кивнул.
– Так что вы решили, мисс? – непринуждённо осведомился он, зайдя в дом и оглядываясь с видом хозяина.
Сглотнув горький ком, я сжала пальцы и опустила глаза, облизнув сухие губы. А у меня есть выбор?
– Я… поеду с вами, – едва слышно ответила и закашлялась, запершило горло. – Только мне надо забрать вещи…
– Они вам не понадобятся, – перебил мужчина и скривился, ещё раз оглядев меня. – У вас будет всё новое и больше подходящее вашему статусу, мисс Дорси. В том числе и драгоценности.
Я вздрогнула и зябко поёжилась, прикусив губу, обхватила себя руками.
– И всё-таки, есть несколько дорогих мне вещей, – пробормотала и поспешила наверх, пока он не остановил.
Черепаховый с перламутром гребень, подарок мамы, тонкая серебряная цепочка с медальоном, который я открывала очень редко. Там – портрет, почти стёршийся, но нежные черты лица и улыбку можно различить, как и золотисто-рыжие локоны. Мои имели оттенок темнее, скорее медный, и спускались до самой талии кудрявым водопадом, и я по праву гордилась своими волосами. И последняя ценная для меня вещь, заколка в виде изящной ветки сирени, украшенная эмалью и несколькими тёмно-розовыми камушками. Не рубинами, нет, чем-то поскромнее, но смотрелось украшение очень мило. Сложив нехитрые пожитки в большую деревянную шкатулку, я остановилась около шкафа, достала плащ, окинув взглядом оставшиеся платья, блузки и юбки. К сожалению, не так уж и много тех вещей, правда. Всё скромное, хоть и чистое и не заношенное.