Невинная
Шрифт:
В возрасте четырнадцати лет Джули зачастую была и мамой, и папой, а родители зачастую были детьми. Она несла за них ответственность, а не наоборот. Но это не беда.
Она знала, что сейчас они наверняка спят. Хочется надеяться, не в отключке.
На самом деле на горизонте наметилось прояснение. Отец трудится на погрузочной площадке и зарабатывает уже целых два месяца. Мать работает официанткой в закусочной, где двухдолларовые чаевые – исключение, а не норма. Это правда, что мама и папа – выздоравливающие наркоманы, но они каждый день встают и идут на работу.
Отсюда и изгнание в систему патронажного воспитания.
Но не для нее. Больше нет. Теперь она дома.
Джули пощупала листок бумаги в кармане куртки – письмо от мамы, пришедшее в ее школу и оставленное в канцелярии. Ее родители планировали переехать отсюда и начать с чистого листа. И, конечно, хотели, чтобы их единственное дитя отправилось с ними. Джули уже давно не была так взволнованна.
Прошла через коридор до их спальни, чтобы наведаться к ним, но там было пусто. Их кровать, как и ее, была просто матрасом на полу. Но в комнате порядок. Мать прибирается здесь. Одежда убрана, хоть и в корзины. У них нет ни шкафов, ни комодов. Сев на кровать, Джули сняла висевшее на стене фото всех их втроем. В темноте разглядеть было трудновато, но она в точности знала, кто там изображен.
Ее мать высокая и худая, отец пониже и еще более тощий. Вид у них нездоровый, да и откуда взяться здоровью? Годы злоупотребления наркотиками оставили неустранимые шрамы, хронические проблемы, значительно укоротив жизни. И всё же они всегда были к ней добры. Никогда не обижали. Заботились о ней, когда могли. Кормили ее, держали в тепле и безопасности – опять же, когда могли. Никогда не приносили проблемы с собой в дом. Все злоупотребления совершали вдали отсюда. Джули ценила это. И всякий раз, когда ее отдавали в приемную семью, они трудились не покладая рук, чтобы вернуть ее.
Повесив фото обратно на стену, она достала мамино письмо, присланное на адрес школы, и перечитала его. Инструкции вполне внятные. Джули была в восторге. Это может положить начало чему-то замечательному. Только они втроем и новая жизнь вдали отсюда. Единственное, что тревожило ее, – это план на случай непредвиденных обстоятельств, если они почему-то не смогут законтачить с дочерью. К письму прилагались наличные. Деньги предназначались для плана действий в чрезвычайных обстоятельствах. Что ж, встретиться с ней родителям ничего не мешает. Она предположила, что родители уезжают утром.
Направилась было к двери, чтобы вернуться в свою комнату и собрать вещи, которые не брала с собой в приемную семью.
И вдруг замерла.
Послышался шум, что не очень-то ее удивило, потому что родители порой задерживались далеко за полночь. Должно быть, пришли домой.
Но следующий услышанный звук заставил ее забыть обо всем.
Это был мужской голос. Но не отцовский.
На повышенных тонах. Злобный. Он спрашивал отца, что ему известно. Сколько ему сказали.
Услышала нытье отца, словно ему сделали больно.
Потом Джули услышала надрывный голос матери, умолявшей
Джули осторожно двинулась вниз по лестнице, дрожа всем телом.
Мобильника у нее нет, а то она вызвала бы полицию. Стационарного телефона в доме нет – родителям он был не по карману.
Услышав выстрел, на миг оцепенела, а потом бросилась вниз по лестнице бегом. Добравшись до низа, увидела отца, привалившегося к стене в темноте. Чужак целил в него из пистолета. На груди отца быстро расползалось темное пятно. Лицо его мертвенно побледнело. Он повалился на пол, опрокинув дергающимися руками лампу.
Обернувшись, вооруженный чужак увидел Джули и направил пистолет на нее.
– Нет! – взвизгнула ее мать. – Она ничего не знает!
И хотя весила едва ли сотню фунтов, ударила того под коленки, и он рухнул на пол. Пистолет отлетел далеко в сторону.
– Беги, солнышко, беги! – крикнула мать.
– Мам! – отозвалась Джули. – Мам, что…
– Беги! – снова взвизгнула мать. – Живо!
Повернувшись, Джули бросилась обратно вверх по лестнице – в тот самый миг, когда чужак с разворота нанес сокрушительный удар по макушке ее матери.
Добежав до своей комнаты, она схватила рюкзачок, бросилась к окну и ухватилась за металлическую шпалеру, прилаженную кем-то давным-давно для выращивания плюща. Полезла вниз настолько быстро, что сорвалась, и последние шесть футов пролетела. Поднялась, забросила рюкзак за плечи и побежала.
Несколько секунд спустя в доме раздался второй выстрел.
Когда убийца выбежал на улицу, девчонки уже и след простыл.
Но он остановился, прислушиваясь. Расслышал звук шагов. И решительно устремился на запад.
Глава 10
Женщина пошла к своей машине. Наверное, думая о миллионе разных вещей, сунула портфель на заднее сиденье своего седана «Тойота» рядом с детскими сиденьями. Занятой профессионал, мать, домашняя хозяйка – список можно продолжать и продолжать, как и в отношении многих других женщин.
Ее черный костюм, как и большинство других ее вещей, был куплен со скидкой в магазине готового платья. Чуточку испачкан после долгого дня, а ее каблуки с задирами в нескольких местах. Она небогата, но ее работа важна для страны. Это компенсирует то, что зарплата у нее поменьше, чем могла бы быть в частном секторе.
Ей за тридцать, рост пять футов девять дюймов, больше тридцати фунтов избыточного веса после последней беременности, а разобраться с этим совершенно некогда. У нее пара детей, одному три, а другому меньше года. Она как раз в процессе получения развода. Опека над детьми у нее и ее мужа, скоро бывшего, совместная. Неделю он, неделю она. Она хотела бы получить полную опеку, но при ее роде занятий с этим справиться трудновато.
Сегодня в графике произошло изменение. Перед возвращением домой ей пришлось сделать остановку. Она отъехала. В голове так и кишело от мыслей: проблемы по работе вперемешку с потребностями двух активных детей. Для нее самой места попросту не остается. Но, наверное, такова цена материнства.