Невинность и страсть
Шрифт:
— Да, — шепчу очень-очень тихо. — Да, я хочу здесь быть.
— Хорошо. — Крис проводит по моей щеке двумя пальцами, заправляет за ухо волосы. Скромной ласки вполне достаточно, чтобы по шее и спине побежали мурашки. Я покорена безнадежно и безысходно. Еще ни разу в жизни не реагировала на мужчину так непосредственно и остро; вот почему пытаюсь понять, в чем заключается секрет неотразимого обаяния Мерита. Мне уже приходилось встречать красивых мужчин. Попадались среди них люди талантливые, значительные, влиятельные, но
— Когда узнаешь меня ближе, многое тебе не понравится, — мрачно бормочет Крис.
— Очередное предупреждение? — Замечаю строго: — Ты уже превысил квоту; дальше эффективность пугающих предсказаний теряется.
— Нет, не предупреждение. Предупреждать я давно перестал, иначе тебя бы здесь не было.
— Мы приехали вечером, и ты успел изречь немало предостережений.
— Да, — соглашается Крис. — И потому имею право высказать еще одно.
— Последнее?
— Вряд ли.
— Последнее на сегодня?
Оптимистичный вопрос остается без ответа.
— Ничего не изменилось, Сара. Я по-прежнему не тот, кто способен обеспечить тебе аккуратный белый штакетник вокруг дома.
— Слава Богу!
— От белого штакетника и всего, что к нему прилагается, я далек, как инопланетянин. Рано или поздно — к сожалению, скорее рано, чем поздно, — ты неизбежно обнаружишь во мне ужасающие изъяны.
Медленно провожу ладонями по каменным мускулам.
— Означает ли это приглашение выяснить все самой?
Крис зажмуривается, мучительно ищет ответ и снова смотрит в глаза.
— Вопреки голосу разума; просто потому, что я не в силах с тобой расстаться.
Крис Мерит не в силах со мной расстаться?
— Все, что между нами происходит, Сара, должно остаться между нами, — требует он, прежде чем я успеваю собраться с мыслями и ответить. — Мне необходимо знать, что ты это понимаешь. Я очень закрытый человек, имею для этого собственные основания, и основания эти неизменны. Все мои легкие приятельские отношения и в ресторанах, и здесь, в доме, ровным счетом ничего не значат. Сам решаю, кому и что позволительно обо мне знать, а обслуживающий персонал помогает поддерживать устоявшуюся систему.
Спрашиваю себя, обжегся ли он так же, как и я, пустив в свою жизнь неподходящих людей, или просто ведет себя умно — намного умнее меня — и не дает им ни малейшей возможности приблизиться?
— Рада, что ты независим. В конце концов, если бы это было не так, я бы здесь не оказалась.
Смотрим друг на друга; испытующий взгляд Криса требует искреннего ответа и рождает множество вопросов. Кто отнял у него способность доверять? Кто так глубоко ранил?
Впрочем, разве это имеет какое-нибудь значение? Крис близок мне, как никто и никогда; понимаю его без обозначения конкретных событий, имен и географических названий.
Провожу ладонью
— Что бы между нами ни произошло, все останется только между нами, — обещаю внезапно охрипшим голосом. Этот человек воздействует на меня таинственным, непонятным образом!
Взгляд Мерита теплеет, в зеленых глазах снова вспыхивают золотые искры, черты лица смягчаются. Но воздух вокруг электризуется, а глубоко внутри зарождается и растет всепоглощающее желание. Неожиданно меня охватывает паника. Завтракать уже не хочется: интуиция подсказывает, что это, пожалуй, обусловлено глубинной, а потому неназванной и необъяснимой причиной.
Ладони Криса сжимают мою талию, обжигают сквозь халат: он тоже думает о том, что раздеть меня ничего не стоит.
Опускает глаза, смотрит на мою грудь, и сразу становится жарко.
— Знаешь, как отчаянно я хочу тебя прямо сейчас? — Пальцы своевольно проникают в вырез и тянут его вниз.
Я тоже его хочу. Нуждаюсь в нем так же, как нуждаюсь в следующем вздохе, но внутренний голос кричит: «Подожди, еще рано! Сначала поешь, приди в себя». Хватаюсь за халат, запахиваю плотнее и упираюсь ладонью в широкую грудь.
— Нет-нет. Накорми, напои кофе и дай возможность почистить зубы. — Хватаю телефонную трубку. — Кстати, омлеты не сгорят?
— Уже выключил плиту, — чувственно смеется Крис, и низкий рокот сливается с телефонным гудком. Склоняется и целует в ухо. — Потому что надеялся включить тебя. После завтрака попробую снова, уже более основательно.
Он отходит, а в трубке звучит женский голос:
— Могу я вам чем-нибудь помочь, мистер Мерит?
Крис занимается едой, а я жадно смотрю на его мощные плечи и корю себя за глупость. И с чего это я вдруг решила, что завтрак так важен?
— Мистер Мерит? — вопросительно повторяет консьержка и выводит меня из задумчивости.
— Здравствуйте. Мистер Мерит хотел бы получить зубную щетку и пасту. Будьте добры.
— Да, конечно, — с готовностью отвечает спасительница. — Немедленно выполню заказ.
Благодарю, вешаю трубку на место и возвращаюсь к кофеварке. Чашки стоят на полке: беру две и смотрю, как Крис раскладывает по тарелкам свое произведение. Он поднимает голову и лукаво улыбается. Понимает, что славно меня разогрел, и откровенно радуется успеху.
— В халате ты очень красивая. — Многозначительно поднимает бровь. — Правда, без халата еще красивее.
Снова становится жарко, но не из-за близости плиты, а из-за его немыслимой мужской привлекательности. Пожимаю плечами:
— А если бы приняла душ и оделась нормально, то выглядела бы гораздо красивее.
— Думаю, это дело вкуса.
Благосклонное внимание льстит. Разве может женщина остаться равнодушной к комплиментам Криса Мерита?
— Какой кофе ты пьешь?
— Побольше сливок; они в холодильнике.