Невинность на спор
Шрифт:
И все возбуждение разом смывает страхом, как смывает песочные замки, океан.
— Марк, нет.
— Не начинай снова. Я почти все сделал, — тянет он мое колено к груди и убирает полоску ткани. Сам он даже шорты свои до конца не снял.
— Нет! Я же сказала! – отталкиваю его сильнее, но это как будто танк с себя спихивать.
И это я еще толстая? Да он огромный, как КамАЗ. А его член уже по половым губам елозит, внутрь просится.
И мне чертовски приятно, но это черная точка, словно око Сарумана, словно
И я понимаю, что еще немного и назад пути не будет, поэтому со вздохом сжимаю член Марка у основания и сдавливаю капканом.
Он орет, спрыгивает с меня.
— Ты больная?! Нахуй так делать?!
— Я же сказала нет!
— Ой бля. Думаешь я вас баб не знаю? Нет, нет милый, не надо. Спустя минуту: Только не останавливайся. Еби меня, еби.
Так пошло и правдиво звучит его подражание, что становится тошно.
За себя. За всех девушек.
Я морщу лоб, отворачиваю голову от его вздыбленного, на все готового члена и хватаю с пола свои штаны.
Только не я одна. Марк пытается их у меня отобрать.
— Может прекратишь строить из себя цацу? — раздражается он и пытается улыбнуться. Но не выходит. Уже нет.
— Я ничего не строю. Просто не хочу здесь и тем более… Камера, — киваю я на потолок, на что он поворачивает голову, смотри пару секунд.
— Она выключена, — заявляет уверенно.
— Ты не можешь этого знать. И это не отменяет того факта, что здесь я не хочу лишаться девственности.
— Ох ты ж бля, какие мы важные! Может, тебе еще постель с лепестками роз организовать? Шампанское? Клубнику со сливками?
— Да, — смотрю зло и штаны вырываю. Натягиваю, шумно дыша и стараясь не заплакать. Только не перед ним. — Было бы неплохо.
Марк откровенно начинает хохотать, отчего становится еще противнее. Не от него. Он ничего особенно не сделал. От себя, что вообще оказалась в такой ситуации.
— Учись принимать, что дают, Малышева. – заправляет он член в шорты и нависает скалой. Красивый черт, которого сейчас я не люблю. А ненавижу. — Должна вообще радоваться, что у меня на тебя встал.
Глава 30.
На чьей ты стороне?
Анна Плетнёва "Винтаж (она подходит)
****
Конечно. Конечно. Мне оказали великую честь. А я не воспользовалась благами.
Он продолжает жечь взглядом, часто дышать, а мне больно на него смотреть. Потому что больше всего на свете хочется забыть о его злых словах и забыться в его идеальным теле.
Но стоит ему, немного пошатываясь сделать шаг ко мне, я тут же хватаю свой свитер и отбегаю двери.
— Хватит. Оказывай честь кому-нибудь другому, — сквозь слезы шепчу, дергаю дверь на себя. Выбегаю в коридор, натягивая на себя свитер. Чувствую, как любимый
Уже на повороте даже не замечаю, как в кого-то врезаюсь, за отлично чувствую ожог на плече от Его руки.
Вскрикиваю, когда Марк с силой впечатывает меня в стену, да так, что затылок с ней целуется. И не успеваю я выдохнуть дорогое сердцу «Марк», как он целует меня. Жадно так, даже как-то отчаянно, с надрывом. Доказывая мне и себе, что я принадлежу ему со всеми потрохами.
Но как бы я не плыла, я уже помню где мы, а стоящая в стороне компания из Черепа и двух расфуфыренных девок не дают мне расслабиться.
Я отталкиваю Марка с криком, буквально умоляя:
— Хватит! Прошу тебя хватит!
Он отрывается, злится, ставит и без того окровавленный кулак в стену:
— Может хватит врать самой себе?
— Я не вру, поверь, я прекрасно знаю чего хочу.
— Тогда в чем дело?! — шипит он, наклоняя голову. – Нахуя строить из себя недотрогу?
— Я не могу так! – уже кричу ему в лицо. Желаю оказаться где угодно, только не стоять под его внимательным, острым взглядом. Только не задыхаться его запахом, от которого подгибаются колени. – Не можешь подождать, иди трахай кого-то другого!
Ой...
— А если пойду? – резко сжимает он кулаки и делает шаг назад.
— Что сделаешь? — не понимаю, о чем он. В голове хаос. Он же несерьезно?
— Пойду и трахну кого-то другого? – дергает он бровями и кивает в сторону наблюдающих сцену. И мне становится как никогда противно. До тошноты.
Не потому что они смотрели, а потому что Марк не может включить мозг и немного подумать. Потому что он привык только брать, слово "отказ" ему не ведомо.
— Не пойдешь со мной ты, пойдет любая другая.
И мне хочется проорать "нет".
Нет! Нет! Ты должен быть только моим! Должен!
Но он не мой. Он общий.
А самое главное мне же нужен повод возненавидеть его еще сильнее? Выдрать, наконец, из груди чувства, который меня убивают. Заставляют совершать такие поступки, как почти трах на грязном диване в подвале.
Так ли тебя воспитывал Отец, Даша? Разве не говорил он, что гордость самое важное. Даже мать не раз и не два это повторяла: «Береги честь, порой эта самая звонкая монета».
И пусть в тот момент это звучало противно. Она права. Я хочу, что Марк любил меня.
Теперь мне мало просто траха.
— Трахай Марк, — говорю, принимая неизбежное. — И обязательно вышли мне фотоотчет.
Я словно сбиваю его с толку. Поднимаю волнующий вопрос, так он напрягается.
— Зачем?
— Чтобы я до конца осознала, какое ты дерьмо, — кричу, отталкиваю и убегаю.
Прочь. Прочь.
От него.
От себя.
От своих чувств. От грязи, в которую Марк меня буквально окунает. Марк, ты мой мрак.