Невинность по контракту
Шрифт:
— Как нехорошо. Мне очень вас жаль. Узнать, что произошло такое, наверное, очень неприятно. Рекомендую вам сегодня просто расслабиться, побыть наедине с собой…
Болтая, я пыталась отойти в сторону двери, чтобы просто… сбежать из этого дурдома.
Сбежать. Поплакать. Осознать…
Или в любом случайном порядке.
Но сбежать мне было не суждено.
Я ощутила касание мужских пальцев. Он сжал мой локоть. Кажется, не слишком сильно, но будто сдавил щипцами. От его касания по телу скользнули острые
Я ощущала себя загнанной в угол и была встревожена не на шутку.
Мне все еще хотелось, чтобы это было дурным сном. Пожалуйста, пусть это будет лишь сном. Попытавшись сделать шаг в сторону двери, я ощутила, как властный зажим усилился, и меня потянуло обратно.
Сначала медленно, потом резко.
Вжух!
— Ах!
Моя спина оказалась распластана по широкой грудной клетке зверюги, а пуговицы на его рубашке царапают нежную кожу даже через ткань легкого платья.
Моего уха коснулись твердые мужские губы, лицо задело жаркое дыхание, обдавая пряным запахом табака и мяты.
— Ты меня не поняла, что ли? — пророкотал он, явно теряя терпение. — Я за твою целку заплатил. Теперь она принадлежит мне. Как и ты.
Вот такой у нас наглец:) За что заплатил, то - мое. Неважно, хотел или все вышло случайно.
Глава 3
Глава 3
Мария
— Поняла? Ты — теперь моя.
Крупный нос мужчины чиркнул по шее, скуле, зарылся в волосы.
— Страхом пахнешь. Дешевым мылом. Выдыхай, но не расслабляйся. Булки должны быть в тонусе! — по заду меня шлепнул!
Как это?
Ноги меня едва держали.
Мужчина меня подтолкнул к кушетке, я рухнула на нее, как кулек, и перевела неверящий взгляд на свои ноги. Вернее, между бедер. Разумеется, под одеждой не видно, но мне… Мне, блин…
Я разревелась.
В три ручья!
— Не реви, терпеть не могу сырость.
— Мне, блин, письку зашили! Как?! Зачем?! Аааа… — всхлипывала я.
Мужчина отошел, принялся ходить по кабинету и снова замер возле.
— Не успокоишься, я тебя в рукомойник засуну, под ледяную воду. Хочешь?
— Не-не-не надо! — всхлипнула я.
— Вытрись, значит! — раздраженно бросил мне мужчина.
Через миг на колени приземлился рулон бумажных полотенец. Я оторвала одно из них, принялась вытирать слезы, продолжая всхлипывать.
Мужчина нетерпеливо постукивал носком дорогих туфель по полу. Ему постоянно кто-то звонил, он не отвечал.
— Успокоилась?!
— Не очень. Так… Есть надежда, что врачи ошиблись. Может быть, кому-то другой девственность восстановили, а мне
— Увы, — пролистнул карту больничную мужчина. — Здесь все описано. Тебе долгосрочную гименопластику сделали.
Мое сердце булькнуло в груди и скатилось в пятки.
— Что это означает? Это, что, навсегда?
Мужчина мрачно расхохотался и подкатился кресло на колесиках, поближе к кушетке, разглядывая меня, как диковинку, как забавную зверушку в зоопарке.
— А ты прикольная, малая. Сколько тебе годиков? Ага… Вот же, написано! Иванова Мария Ивановна. Двадцать один год. Верно?
— Да, все верно. Я не могу поверить, что они перепутали! Я вообще за другим пришла! Я спираль хотела поставить.
Мужчина призадумался, посмотрел на меня сверху-вниз и обратно.
— Зачем? — спросил отрывисто.
— Чтобы не забеременеть, естественно!
— То есть, ты уже рожала, что ли?
— Нет! Ни разу… Сейчас даже не рожавшим можно ставить. И вообще, мы пока рожать не планировали. Вернее, вся моя родня уже планировала, ждут не дождутся! Все, кроме моего любимого, он…
— Так. Тсс, трещотка! По порядку давай! — пощелкал пальцами. — Зачем тебе спираль и все такое.
— Я… — набрала полные легкие воздуха и выдала. — Не скажу.
— Очень смешно.
Я встала и забросила сумочку на плечо.
— Всего хорошо, Эдуард Тигранович.
— Тигран Эдуардович! — поправил меня мужчина.
— В целом, неважно.
Глаза мужчины округлились немного удивленно, он сидел расслабленно и все еще не верил, что я могу взять и уйти.
А я, что, не могу уйти?! Вот встала, уже иду. Пистолет на меня не наставили, так что…
— Разбирайтесь со своей невестой — сами! А я…
Стараясь держаться уверенно, я пошла на выход.
— Стой, кому сказал, я с тобой не закончил! — бросил мне вслед мрачно.
— Я на работу опаздываю! Всего хорошего.
— Ну иди-иди, пробздись, малая. Целку береги, она теперь — моя.
Еще чего!
И что за выражения такие некрасивые — «целку береги».
Я вообще-то пришла затем, чтобы спокойно жить полноценной сексуальной жизнью и не перестраховываться тысячу раз!
— Скоро увидимся, малая.
«Целка», «малая»…
Какой гадкий этот Эдуард! Просто ужасный тип…
— Не думаю, — брякнула я.
— Да ну? — послал мне ухмылку, чуть-чуть приподняв уголок губы влево.
— Да.
— Это почему?
— Вы знаете, кто мой папа?
— Нет.
— То-то же!
Я загадочно кивнула и вышла.
Так-то я тоже не подозревала, кто мой родной апа.
Мама весьма туманно отвечала, что о мертвецах либо хорошо, либо ничего. И, если учесть, что она ничего говорить не желала, хорошего там было мало. Но для тумана сойдет!