Невинность в жертву
Шрифт:
— Дура! Ты подглядывала? — лицо Эли искажается злостью. А потом
я вижу там стыд.
— Я случайно увидела…
— Не говори маме, прошу. Я люблю Славу!
— Мне придется рассказать.
— Ты подлая стерва! — вырывается из моей хватки.
— Выражения выбирай. Но я не буду этого делать, если ты пообещаешь больше с ним не встречаться.
— Обещаю! — выплевывает.
Почему я ей не верю.
— Как ты могла, Эля? — хватаюсь за голову, наматываю круги по комнате. — Мы же интеллигентные девушки, мы леди!
—
Быстро накрываю уши ладонями.
С ума сойти…
Эля матернулась.
Да как она посмела?
— Это что, был мат?!
— Представь себе.
— Я тебя не узнаю, это Вячеслав на тебя так дурно влияет? Он хам и грубиян. Быдло самое настоящее. Хорошо, что мама его уволила, но как он снова оказался на территории нашего дома?
— Прилетел на крыльях любви, — кривляется она.
— Глупая ты. Он просто тебя развращает и пользуется тобой.
— Он меня любит. А ты завидуешь.
— А-а-а-ш! Как все сложно. В общем, ты с ним расстанешься и больше вы не встретитесь. Ни разу. Поняла? — угрожаю пальцем у кончика ее носа.
— Да кто ты такая, чтобы мною командовать? Ты старше на три минуты, поэтому думаешь тебе всё позволено?
— Я просто за тебя переживаю. И есть еще один важный момент… — делаю глубокий вдох. — Мать кого-то из нас собирается выдать замуж.
— Жесть! Надеюсь, что это будешь ты.
— Спасибо, милая сестричка. Ты такая добрая…
— Ты меня вывела из себя!
Мне вот так не кажется. Я думаю, это будет Эльвира.
Не знаю, такое предчувствие.
— Давай не будем ссориться? Идем, она нас ждет, чтобы сказать важную новость.
— Ладно, я только переоденусь.
Я замечаю пятно на ее платье.
Липкое такое… и еще что-то белое в волосах.
Догадываюсь, что это сперма.
Господи, это позор века.
— Я очень надеюсь, что ты ему только отсо… соса… — Боже, не могу эту гадость вслух произнести. — А не отдала неотёсанному пройдохе свою девичью честь.
Буркнув это, я с силой хлопаю дверью.
Спустя пять минут, мы замираем перед мамой по струнке смирно как два солдата, ожидающие приказа.
— Ну, девочки, у меня для вас важная новость.
Делает паузу, тщательно нас рассматривая.
— Вы обе мои бесценные красавицы, но… одна из вас очень скоро выйдет замуж.
Мы нервно переглядываемся.
— Господин Рустам Айдаров станет чьим-то женихом… Он очень богатый и влиятельный человек, одной из вас очень повезет, — мать сверкает своими карими глазами. — Я сделала выбор. Он оспариванию не подлежит. Итак… женой Рустама Айдарова станет… Ми, — она откашливается. — Эльвира.
— Что?! Нет! — вскрикивает сестра, накрыв лицо ладонями.
Эля
— Не плачь, малышка, ты будешь счастлива. На тебе важная миссия, — мама встает с кресла и обнимает сестру, затем обнимает нас обоих. — Ты спасешь наши жизни, ты должна это сделать, Эля, должна…
Вот и все.
Сестру просто поставили перед фактом.
У нее нет выбора, и она согласилась.
Глава 4.
Спустя несколько дней.
— Эля, — я настойчиво стучу кулаком в дверь, застыв напротив комнаты сестры.
Она открывает дверь лишь спустя минуту.
— Ты умерла что ли? — бранюсь, топнув ногой, когда она в коем-то веке появляется передо мной в проходе.
Боги, что с ней?
Вся красная, как вареный рак, неряшливая. Её волосы растрепаны, а халат помят и висит на ней как половая тряпка.
Не леди, а мочалка какая-то, которой унитаз мыли.
— Что ты там делала? Почему не открывала? Не могла до тебя достучаться.
— Я э-это… да я п-просто… в ванне была, не слышала, — заикается.
Эля пытается плотно закрыть дверь, не пуская меня на территорию комнаты, но я со всей силы толкаю дверь ладонью и вхожу.
Тщательно осматриваю спальню, морща нос.
— Ну и бардак…
— Да, бардак! У меня депрессия, чтоб ты знала, — шипит сестра, размахивая руками.
— Давай заканчивай депресовать, мы всё равно ничего не можем изменить. Если ты не выйдешь замуж за Айдарова, нас всех убьют. Убьют также, как убили… — сглатываю болезненный ком в горле. — Мухтара.
— Да плевать мне на этого пса, не утрируй!
— Не смей так говорить! Мухтар бросился под пулю, спасая нас, когда бандиты вломились в наш дом, угрожая расправой…
Сестра молчит, напрягая челюсти, нервно поправляет на себе мятый халат. Её соски торчат под тонкой, шёлковой тканью. Я догадываюсь, что под ним ничего нет. Она абсолютно голая.
Если у сестры депрессия, то почему она возбуждена?
Или мне просто показалось, ведь здесь холодно.
Я читала, что, если женщина испытывает возбуждение, то её соски набухают и становятся твердыми. К сожалению, это всего лишь факт из учебника по половому созреванию, который я читала в академии будущих леди. На практике такого я еще не испытывала — нам строго запрещено контактировать с мужчинами.
Мне двадцать. Я не знаю, что такое возбуждение, тем более, не знаю, что такое оргазм. Радости секса, минет…
Чёрт, зачем я сейчас об этом думаю?
Разумеется, я примерно представляю, что-это такое, но не точно, я ведь еще никогда не оставалась наедине с мужчиной. Такие правила, такое воспитание.
Мы должны оставаться никем не тронутыми, чистыми, неопытными. Только что приготовленным гипсом, из которого впоследствии слепят красивую скульптуру. Такую скульптуру, которую пожелает видеть скульптор.