Невинные создания
Шрифт:
Я застонал от пульсации в паху.
Срань Господня.
Я избегал близости сто шестьдесят шесть лет, и пока Анна не родилась, эти мысли были под запретом. Все удовольствия, которыми я себя тешил, относились к категории насилия и порки. Женщины, с которыми я проводил свое нетленное время, были ничем иным, как инструментом для утоления больных фантазий. И поверьте, я знаю, что такое боль и муки. На протяжении своей смертной и бессмертной жизни, я только и делал, что самосовершенствовался в искусстве пыток, убийств и прочего дерьма, а теперь… это дитя перевернуло все вверх ногами, оставив
Блядь.
Я глубоко вдохнул.
Смяв окурок, я еще тридцать секунд пытаясь убедить себя, что это херовая идея, но после понял, что забрался на постель, сев рядом с Анной. Моя рука потянулась к ее груди – она размеренно поднималась и опускалась от глубокого дыхания. Я могу захотеть сделать с ней все, что захочу, а она даже не проснется, но… в другое время, я бы так и поступил. В данный момент, я хотел, чтобы она все чувствовала и реагировала. Я хотел наслаждаться ее ответной реакцией на мои ласки, мои поцелуи.
Откатившись на другую сторону, я достал из ящика тумбочки две пары наручников. Холодный металл послал воспоминание из прошлого, когда я использовал их на своих противниках, чтобы перейти к самому интересному шоу. Пристегнув запястья Анны к изголовью кровати, я глубоко вдохнул, прекрасно понимая, что ей не понравится моя затея. Как будто я от этого кайфую.
Может… совсем чуть-чуть?
Я обвел пальцем контур ее челюсти и подбородка, жаждя большего, но разум настаивал на своем – сейчас нельзя. Еще не время. Анна должна сконцентрироваться на тренировках, а не забивать себе голову романтичной херней.
Шоу началось…
– Проснись. – Прошептал я, и она распахнула глаза, интуитивно дернув руками. Наручники лязгнули, ударившись о железную перекладину.
– Какого, – ее глаза расширились в изумлении, когда до Анны дошло, в каком положении она оказалась.
– А я предупреждал.
– Немедленно отпусти меня, урод! – рявкнула она, собираясь пнуть меня, но я переместился, встав у изножья кровати. – Подонок! Сволочь! Конченный извращенец! – ее глаза пылали неистовством. Обнаженные участки кожи начали светиться голубым светом. Ох, неужели, собирается утвердить свое звание рекрута в «Божественной Искре»? – Чтоб ты, – не дожидаясь, пока ругань превратиться в богохульство, я ухватил ее за стопы и дернул на себя. Анна вскрикнула, скорее от жесткого рывка на запястьях, нежели от неожиданности.
Придавив ее пятки к кровати, я пустил невидимые нити, чтобы зафиксировать ее ноги на месте. Анна с остервенением заерзала на постели, силясь вырваться из пут, но ни к чему растрачивать свой потенциал, когда его можно задействовать в более приятном действии.
Вернувшись на кровать, я лег набок, лицом к ней и подпер кулаком щеку. Еще одна глупая попытка сопротивляться, вызвала во мне дикое желание отпустить девушку. Прости, малышка.
– Смирись, Анна. Ты в ловушке. – Скучающе протянул я.
– Иди на
Я с шумом вдохнул кислород.
– Своим поведением, ты только больше меня распаляешь.
– Я пожалуюсь на тебя начальнику. – Я вздернул брови, удивленный ее заявлением и в тоже время жаждущий услышать, что она еще придумает, чтобы от меня избавиться. – Я потребую другого куратора, потому что ты не заслуживаешь этого права! Ты больной извращенец! Да тебя надо самого… – вот тут, я со шлепком накрыл ее рот ладонью.
– Во-первых, моему начальнику насрать на тебя. Во-вторых, не тебе судить, что я заслуживаю, а в-третьих, – я сильнее сжал ее губы. – Единственным, кто тебя примет, буду я, так что завязывай строить из себя сахарную принцессу и заткнись, пока я не откусил тебе язык.
И Анна прекратила дергаться, в дичайшем изумлении выпучив на меня глаза. Она сопела, с трудом втягивая через нос воздух. Будь ее сердце живым, оно бы трепыхалось от зашкаливающих эмоций.
– Прекрасно. Ты услышала меня. – Я не торопился убирать руку, только ослабил нажим, впитывая кожей тепло ее дыхания. В мыслях пронеслась фантазия, как мы обнаженные сливаемся в тесный клубок… ее возбужденные соски трутся о мою грудь, наши бедра вжимаются друг в друга…
– … что тебе надо? – пробормотала Анна мне в ладонь, обрывая поток моих грез.
– Чтобы ты подчинялась мне. Ты моя подопечная, а значит должна слушаться меня. – Я медленно отвел руку от ее рта и опустил девушке на живот. Она вздрогнула, метнув взгляд вниз. Ее глаза еще больше расширились. Я вздохнул, услышав мысли Анны, и они были отчасти правдивы. Да, то, что сейчас происходило, напоминает эпизод из «серых будней мистера Грея», но я не он. Я намного хуже, но этого она никогда не узнает. – Я не собираюсь делать этого, Анна. – Наши взгляды встретились. Ужас, вот, что я увидел в ее разноцветных глазах. – Кураторам запрещено трахаться со своими подопечными. Тебя это успокаивает?
– Не очень. – Ее взор вернулся к моей руке, которую я сдвинул ниже пупка. – Если вам запрещено это делать, то почему твоя рука до сих пор на мне?
– Я сказал – трахать. – Не отводя глаз от ошеломленного лица Анны, я скользнул еще дальше. – Насади я тебя на свой член, то отхватил бы от начальства знатных пилюлей. – Мои губы растянулись в волчьей ухмылке. – Если я это сделаю с тобой, то оскверню своего Отца.
– Тогда, прекрати трогать меня. – Я почувствовал, как напряглись ее бедра, в попытке сжать ноги, чтобы я не добрался до интимного местечка. – Убери руку.
– Для начала, ты запомнишь два слова, Анна. И ты будешь им следовать. Всегда. Ты же не хочешь меня разочаровать?
Разочаровать? Пожалуй, она хотела убить меня всеми известными и неизвестными способами.
– Какие слова? – процедила девчонка, кипя от негодования, но при этом в ее мыслях вспыхивали яркие огни опасения, что я продолжу движение и окажусь там, где никто и никогда не бывал.
Я хотел этого… боги, как сильно я этого хотел, но заставил себя убрать руку, зная истинную причину ее страха. Знание убивало меня, и мне хотелось уничтожить того, кто оставил на Анне неизгладимый зарубок в памяти.