Невинный убийца
Шрифт:
Я промолчал. После долгой паузы Лаура спросила:
– Как ты думаешь, он еще долго проживет?
– Не знаю.
– Иногда меня охватывает страх, что этот ад никогда не кончится.
– Лучше не думать об этом, – сказал я. – Так что же тебе приснилось, Лаура?
– Бруно. Мне всегда снится только он. – Она заложила руки за голову. – Если бы я только могла от него освободиться, представляешь, что бы это значило? Нам больше не нужно было бы встречаться тайно. Мы могли бы даже пожениться.
Интересно, устроил бы меня брак с Лаурой?
– Деньги значат для тебя что-нибудь, Дэвид? – неожиданно спросила она.
– Конечно. Мне всегда хотелось иметь деньги, но у меня никогда их не было. Почему ты спрашиваешь об этом?
– Меня интересует, что ты готов сделать за достаточно крупную сумму?
– Что сделать? Что ты имеешь в виду?
Лаура повернулась на бок и взглянула мне прямо в глаза.
– Ты готов был бы рискнуть, если бы ставка была достаточно высокой?
Я почувствовал, что мы ступаем на опасную почву. Я напомнил себе слепого, который стоит на краю пропасти и чувствует, что следующий шаг приведет его в бездну.
– Я не могу сказать, что я готов ради денег на все, – ответил я непринужденно, – но многое, конечно, зависит от суммы.
Руки Лауры ласкали меня.
– Допустим, что это будет триста миллионов лир.
– Откуда возьмется такая сумма?
– Состояние Бруно гораздо больше. Если бы я освободилась, то оно перешло бы ко мне, а если бы мы поженились, то я отдала бы половину тебе – триста миллионов лир. Вряд ли нам удалось бы покинуть Италию, но ты смог бы открыть в Риме или в Милане архитектурное бюро, а позже, если бы дела пошли хорошо, ты расплатился бы со мной. Или даже лучше – я стала бы твоим компаньоном. Это мне нравится.
– Я и понятия не имел, что речь идет о такой огромной сумме, – сказал я. – Но ты уверена, что после смерти Бруно унаследуешь столько денег?
– Да, я видела завещание. Его состояние еще больше, но часть отойдет к его дочери. Я получу две трети, а она – одну треть состояния.
– Я и не знал, что у Бруно есть дочь.
– Его первая жена умерла за четыре года до нашего знакомства с ним. Его дочери 19 лет, и она воспитывается в Англии.
– Она вернется сюда?
– Возможно. Но я не знаю точно. Триста миллионов, Дэвид. Разве это не заманчивая перспектива?
– К чему строить воздушные замки, Лаура? Бруно может прожить еще долго.
– Знаю. – Горящий кончик сигареты описал в темноте круг. – Но разве не ужасно, что он так долго будет жить? В конце концов, разве это можно назвать жизнью?
Я промолчал.
– Мне приснилось, что он умер, – сказала Лаура после долгой паузы.
– Но ведь он жив, – резко ответил я. – Оставим эти разговоры.
– Тебе известно, что жизнь Бруно висит буквально на волоске? – спросила она, как будто не слышала моего последнего замечания. – Если ты однажды во время переноски бросишь Бруно на пол, он умрет.
– Вряд ли он упадет, пока я занимаюсь
– От несчастья никто не застрахован. Триста миллионов – это большие деньги. Половина – тебе, половина – мне.
– К чему ты клонишь? – резко спросил я.
– Тебе не кажется, что это было бы добрым делом – позволить ему упасть?
Мне не верилось, что Лаура говорит серьезно. Она была так спокойна и хладнокровна, ее голос звучал так естественно, а рука так нежно ласкала меня, и все же она только что предложила убить мужа.
– Тебе действительно кажется, что было бы добрым делом? – спросил я. – Но к чему говорить об этом? Вряд ли это произойдет.
– Дорогой, почему ты так глуп? Ты ведь можешь его уронить, не правда ли?
Я задохнулся. Настал подходящий момент ясно и недвусмысленно изложить свою точку зрения на это.
– Это было бы убийство, Лаура.
– Не говори глупостей, Дэвид. Это совсем не убийство. Назови вернее: выстрел ради сострадания. Если лошадь ломает себе ногу, ее ведь пристреливают?
– Хотел бы я видеть лицо судьи, когда ты скажешь ему об этом.
– При чем здесь судья?
– При том, что это было бы убийство, Лаура. Неужели ты этого не понимаешь?
– Какая разница, что это такое, – нетерпеливо сказала она. – Никто ведь об этом не узнает и ничего не заподозрит. С 300 миллионами можно было бы многое сделать, дорогой, не говоря уже о том, что для Бруно смерть явилась бы избавлением.
– А ты учитываешь, что произойдет со мной, если меня заподозрят в убийстве? – спросил я. – А разве тебя не назовут соучастницей? Черт возьми, этого никакие деньги не стоят.
– Успокойся. Я уже сказала тебе, что никто ничего не заподозрит. Это будет несчастный случай.
– Нет, наверняка все выйдет наружу.
Перегнувшись через Лауру, я включил свет.
– Зачем ты это сделал? – нахмурившись, спросила она и прикрыла грудь руками.
– Послушай, – резко, почти грубо сказал я. – Мотив этого дела лежит на поверхности, а все, что нужно полиции, – это ясный мотив. И стоит только увидеть эту комнату, чтобы все понять. И не рассчитывай, что Мария или сестра Флеминг будут держать язык за зубами. У нас нет ни малейшего шанса на успех.
– Дэвид, не кричи на меня. Почему ты так волнуешься?
– Потому, что ты подстрекаешь меня убить Бруно. Да?
– Зачем так грубо выражаться? Он и без того уже почти труп. Разве это называется убийством, если ты его уронишь?
Я встал и надел халат.
– Значит, ты хочешь его убить?
– Конечно, нет. Я только рассматривала эту возможность теоретически. – Она приподнялась и посмотрела на меня. – Это заманчиво, не правда ли, Дэвид? После того как я познакомилась с тобой, мне так захотелось стать свободной. А плюс к этому еще и деньги. Но я сознаюсь, что эти мысли у меня несерьезно. Разве что ты меня уговоришь. Вот если бы ты предложил мне уронить Бруно, я бы не стала мешать.