Невиновен (в сокращении)
Шрифт:
— Но она уже не в армии, — сказал Роби.
— Ну, этому есть причина, — сказал Сигель. — У нее рак. Началось все с груди, потом пошло дальше. Она при смерти. Лежит в хосписе в Гейнсвилле.
— Вы ее навещали?
— Еще месяц назад навещал регулярно. Она была то в сознании, то без сознания. И все чаще без. На морфии. А сейчас я даже не знаю, жива ли она еще. Нехорошо, конечно, но очень уж тяжело было видеть ее такой.
— Как называется место, где она лежала?
— Центральный хоспис. Ехать по
— Спасибо, вы очень помогли мне. — Роби протянул Сигелю свою визитку. — Если вспомните еще что-нибудь, позвоните мне.
Через двадцать минут они въезжали на парковку хосписа. Роби остановил машину и посмотрел на Вэнс:
— Вы пойдете или я?
— Я хочу пойти, — сказала Джули. — Может быть, она знает что-нибудь о моем папе.
— Возможно, она уже не в состоянии говорить, — заметила Вэнс.
— Зачем же мы тогда сюда приехали? — спросила Джули.
Роби сказал, обращаясь к Вэнс:
— Я возьму ее с собой. А вы ждите.
Хоспис представлял собой двухэтажное кирпичное здание со множеством окон, в нем царила приветливая, доброжелательная атмосфера. Было непохоже, что сюда людей привозят умирать.
Роби предъявил удостоверение, и их проводили в палату Элизабет Ван Бюрен. На подоконнике стояли цветы, из окна лился солнечный свет. У постели Ван Бюрен дежурила сиделка.
Неизлечимо больная женщина напоминала скелет. Она была подключена к аппарату искусственного дыхания — он закачивал ей в легкие воздух через вставленную в горло трубку. Еще одна трубка, для питания, была вставлена в желудок, и вокруг стояли многочисленные капельницы.
— Чем я могу вам помочь? — обратилась к ним сиделка.
— Мы хотели задать миссис Ван Бюрен несколько вопросов, — сказал Роби. — Но, кажется, это невозможно.
— Шесть дней назад ей подключили искусственное дыхание. Она на сильных болеутоляющих.
— Я из министерства обороны. Мы делаем опрос относительно службы в армии, и ее имя было названо как возможный источник информации.
— Ну, я не думаю, что она сможет помочь. У нее последняя стадия болезни.
Джули подошла к окну и взяла с подоконника фотографию.
— Мой папа служил в армии в одном отделении с миссис Ван Бюрен. Я хотела узнать от нее о его прошлом.
— Да, милая, я понимаю. Но что поделать. А это она со своей семьей.
Роби взял в руки фотографию. На ней была Ван Бюрен в ее лучшие дни, в зеленом костюме, с грудью, увешанной медалями. Рядом стояли мужчина, предположительно ее муж, и девочка возраста Джули.
— Это ее муж? — спросил Роби.
— Да. Джордж Ван Бюрен. А это их дочь Брук. Сейчас учится в колледже.
— А еще кто-нибудь к ней приходит?
— Приходят несколько человек.
— У вас есть гостевая книга?
— Есть, на рецепции. Но там расписываются далеко не все.
— Почему?
— Потому что люди, которые приходят сюда навестить родных и близких, обычно очень опечалены и порой забывают расписаться. Или кто-то один расписывается за всю группу. И мы, как вы понимаете, проявляем гибкость.
— Понятно. Как давно она здесь?
— Четыре месяца.
— Это же очень долго для хосписа?
— Бывает, что и дольше лежат, а бывает, что меньше. И еще две недели назад миссис Ван Бюрен была совсем не такая, как сейчас.
— Но ведь аппарат искусственного дыхания может поддерживать в ней жизнь, пока его не отключат, правильно? Даже если она сама уже не сможет дышать?
Похоже, сиделке было неловко.
— Обычно при использовании аппарата искусственного дыхания больного выписывают из хосписа. Мы здесь не лечим и не поддерживаем жизнь искусственно.
— То есть использование аппарата искусственного дыхания в данной ситуации нетипично?
— Оно является основанием для выписки и отправки в больницу, — осторожно сказала сиделка.
— Тогда почему она на искусственном дыхании? — спросил Роби. — Есть шанс ее вылечить?
— Даже если бы я знала, я не смогла бы вам рассказать. Федеральный закон запрещает, и закон штата тоже. Единственное, что я могу сказать, — бывает, что семья доходит до такого состояния, что у нее появляется ложная надежда. — Сиделка обратилась к Джули. — Мне очень жаль, что она не сможет рассказать тебе про отца.
Джули прикоснулась к руке Ван Бюрен.
— Мне очень жаль, — сказала она умирающей.
И они ушли. Роби оставил сиделке визитку.
— Когда придет ее муж, попросите его, пожалуйста, позвонить мне.
К Джерому Кассиди в Арлингтон они ехали больше часа: пробки. Роби нашел место на парковке и поставил туда машину.
— Вы уверены, что это нужное нам место? — спросил он Вэнс.
Она развернула лист бумаги и подтвердила это. Все трое посмотрели на здание.
— Это бар с рестораном, — сказала Джули.
Роби посмотрел вверх.
— Но, кажется, наверху тоже есть помещения. Может быть, Кассиди живет наверху.
Вэнс отстегнула ремень безопасности.
— Моя очередь, — сказала она.
— Давайте пойдем все вместе, — сказал Роби.
— А машина? — спросила Вэнс.
— Я ее взял в особенном месте, а это значит, что она обладает особенными средствами защиты.
— Например?
— Например, если кто-то попытается ее вскрыть или поставить на нее мину-ловушку, мало ему не покажется.