Невольница драконов. Семь дней на любовь
Шрифт:
— О чем твои мысли, огонечек? Я чувствую, что ты сердишься.
— Я? Не-е-ет, — слишком неестественно протянула, глупо улыбаясь. — Все так, как я и задумывала.
— Правда? — Киррас придвинулся ближе, ткнувшись мне в висок носом, и плавно съехал им к затылку, шумно втягивая воздух. — Мне так не кажется, маленькая врунишка.
От этого жеста плечи вновь укрыло колючим покрывалом из мурашек, и я не сдержалась, на секунду прикрывая глаза от удовольствия.
Что ж за реакция такая предательская!..
— Все… нормально, — чувствуя,
Такая ничем не прикрытая близость вызывала двойственное ощущение.
С одной стороны, мне была до боли в животе странна это открытость, которую уже не объяснишь случайностью или стечением обстоятельств. И оттого она приобретала вкус чего-то запретного, вызывая обилие слюны, будто перед запретным плодом. С другой же стороны, все происходящее не укладывалось в голове, словно бред или галлюцинация, которая развеется дымом, стоит открыть глаза.
— Огонечек, — прошептал обсидиановый, и продолжая сжимать мои пальцы одной рукой, вторую опустил поперек живота, мягко сминая кожу крепкой ладонью. — Как же в тебе много огня… Он такой горячий…
И вновь грохот урчания, теперь с двух сторон, который отталкивался от стен, погружая в неестественный транс своей монотонностью.
— Так много… — прошептал Киррас, жаром обжигая тонкую кожу уха, и с моих губ сорвался тихий стон.
Но его все услышали. Четко и ясно.
И, может, я хотела бы, чтобы все немедленно забыли о моей слабости, но драконы, будто услышав в этом стоне разрешение, сильно приблизились, сдавив мои бедра между своих тел.
Теперь не вырваться, даже если очень сильно захочется. А не хочется! Как назло!
Опомнившаяся паника подняла голову, но тут же получила удар драконьим урчанием и послушно отступила, вновь пригибаясь к земле.
Лежащая на животе рука плавно съехала вниз, на мгновение, на одну невесомую секунду накрыв развилку ног, и опустилась ниже, на бедро, воспользовавшись высоким разрезом юбки.
Чужая загорелая ладонь смотрелась инородно на моей коже, но так к месту, что я не посмела препятствовать, позволяя ей лежать там, куда она опустилась.
— М-м-м, Ханнари, — на полустоне проговорил Киррас. — Позволь поласкать тебя. Позволь, огонечек. Как только попросишь, мы прекратим…
Не осознав, приказ это или просьба, я не нашлась с ответом и промолчала. Восприняв это как согласие, лунный поймал кончиками пальцев мой подбородок, разворачивая к себе.
— Тебе будет о чем написать. Обещаю.
Губы напротив говорили, а я не слышала, уставившись на них, как осел на морковку. Сочную и такую желанную. Они несли в себе опаляющий воздух, который я ловила кончиком носа и скулами, поэтому упустила момент, когда они стали ближе.
Еще есть шанс остановить это.
Глава 12
Нет, момент упущен.
Стоило Киррасу оглушить меня поцелуем, как из головы тут же вылетала
Дракон мягко, без лишнего напора, сжал мою нижнюю губу своими. Горячий кончик языка коснулся кожи, оставляя во рту привкус чего-то сладкого. Небольшая капля, казалось, разрослась, теплом ускользая в горло, и я потянулась вперед, ощущая, как тело, парализованное избытком чувств, все сильнее тяжелеет.
Лунный не ждал, и получив мое молчаливое согласие, накрыл ладонью щеку, притягивая голову ближе. Поцелуй приобретал совершенно иные краски, становясь все более смелым и требовательным. И вот я уже разомкнула губы, впуская в себя горячий и гибкий язык. Из горла рвется хриплый стон, но воздуха не хватает, он сгорел между нами, втягивая в черно-красную дымку.
Низ живота скрутило тяжестью так сильно, что захотелось как можно теснее свести ноги, прогоняя этот фантом, и я всхлипнула, когда чужие пальцы, словно услышав о моей боли, вновь начали двигаться вверх — от бедра к нежному треугольничку, спрятанному под тканью.
Тайрос поймал момент и слегка вдавил подушечки в ткань, вырвав у меня горький всхлип недовольства.
Мало. Мне этого мало!
Мои пальцы все еще в их руках, скованы, будто замками, и вытянуты вдоль тела. Они сжимают крепко и не позволяют себя отпустить, обездвиживая, отчего хочется всхлипнуть еще горше и крепче засучить ногами.
— Не дави так, — шепчет Тайрос, намекая, что мои колени слишком сильно вдавлены друг в друга, и осторожным касанием просит расслабиться, отпуская контроль.
Нужно было остановиться, но меня душило ощущение, что это не все, в чем я нуждаюсь. Впереди маячила какая-то неясная точка, которая манила своим светом, и я слепо брела на нее, набирая скорость каждый раз, когда пальцы Тайроса сильнее вдавливались в ткань.
Он безошибочно нашел самую болезненную точку на теле и бережно тер ее прямо через юбку, не смущая меня излишней открытостью.
Сладкий импульс ударил в вены, и я вздрогнула, успев за секунду втянуть в себя воздух.
Киррас не сдавался, продолжая нападать, требовать ответа. Будто нырнув под воду, оглушенная и ослепленная, я тянулась навстречу, окончательно теряя нить контроля, и без того не слишком надежную.
Пальцы внизу исчезли, и я едва жалобно не застонала. Сдвинув в сторону ткань юбки, они накрыли преграду из белья, став еще ближе, и куда откровеннее заняли собой пространство.
— Мокрая… Горячая… — прошептал Тайрос, и я с удивлением почувствовала, что он не врет и тонкая тряпочка единственной помехи неестественно влажная.
Великий Огонь… Что же со мной происходит?..
Ответом на вопрос стали подушечки пальцев, начавших рисовать круги. Они будто бы вибрировали от мурлыканья, заполнившего комнату, и пронзали такой сладкой дрожью, что я невольно затряслась, чувствуя, как сковывает кости, выкручивая суставы.