Невольники чести
Шрифт:
Ко времени прибытия в Нижне-Камчатск генерала Кошелева полуостров был выделен в отдельную область Российской империи, и центр ее — Нижне-Камчатск — мало чем отличался от невзрачных губернских городков, разбросанных по просторам Сибирского царства. На несколько сот жителей приходилось три церквушки и пять кабаков да десятка три деревянных строений. Остальные обитатели камчатской столицы ютились в землянках и юртах, составляющих своего рода палисад губернского города.
Встречать прибывший галиот «Константин» и нового губернатора высыпало на берег реки Радуги все население Нижне-Камчатска. События такого рода здесь нечасты. Два раза в год приходит из Охотска
Когда шлюпка с Кошелевым и свитой приблизилась к причалу, одиннадцать раз выстрелила пушка, отдавая прибывшим высшую почесть. Повинуясь приказу краснолицего седоусого капитана, гренадеры взяли ружья со штыками «на караул». Среди любопытствующих какой-то молоденький стряпчий попытался выкрикнуть «ура!», но, не найдя поддержки у остальных, юркнул в толпу.
Этот незначительный инцидент, похоже, не произвел на Кошелева никакого впечатления. Выслушав рапорт офицера, генерал обошел строй гренадеров, иногда останавливаясь перед тем или иным из них и пристально вглядываясь в лицо, словно ища сослуживцев. Однако вопросов никому не задал и от похлопывания солдат по плечу воздержался.
Затем новый губернатор направился к стоящему поблизости благообразному купцу с хлебом-солью в руках. Приняв подношение вкупе с благословением местного протоиерея, поклонился собравшимся и, посчитав официальную церемонию встречи завершенной, упругой походкой зашагал в гору, сопровождаемый эскортом гренадеров и зевак.
Двухэтажное деревянное строение на площади Нижне-Камчатска, к прибытию губернатора старательно и бестолково отремонтированное руками солдат, напоминало скорее казарму, чем губернаторский дом: чистота, строгость, неуют. Самому генералу, привыкшему более к дыму походных бивуаков, нежели к паркетному блеску салонов, это при других обстоятельствах, может, даже и понравилось бы. Но теперь он был не один.
Обойдя со встретившим его чиновником комнаты, Кошелев отдал четкие распоряжения по подготовке помещения для Елизаветы Яковлевны, по причине болезни, вызванной злосчастным столкновением с кашалотом, оставленной им на «Константине», и уединился в кабинете с начальником гарнизона.
Поставленный у дверей караул означал только одно: разговор у Кошелева и капитана Федотова — не для посторонних ушей.
— Земли камчатские, ваше превосходительство, как вы имели справедливость заметить, зело пространны и малоизученны. Италийский полуостров вместить в свои пределы могли бы, но цивилизацией в отличие от оного не отягщены… — Федотов выговаривал слова медленно и весомо, точно пули в ружейный ствол загонял. Лицо его, и без того не отличающееся бледностью, от волнения и притока крови сделалось почти пунцовым, отчего даже седые усы приобрели рыжеватый оттенок.
— Сие положение, — продолжал он, — имеет свои выгоды и недостатки.
— Выгоды? — вскинул брови генерал.
— Точно так, ваше превосходительство. За дикостью мест здешних кроется одно токмо преимущество: всякий новый человек или же судно какое, у берегов наших объявившееся, сразу, точно бельмо на глазу, заметными делаются. Камчадалы — народ бесхитростный, лукавству не обучен. Посему, несмотря на малолюдство тутошнее, молва о чужаке непременно до Нижне-Камчатска докатится и нам в неведении о происшедшем остаться не позволит.
— Велик ли прок, сударь, вчерашний день догонять да суесловием людским в управлении
— Прока и верно, ваше превосходительство, не много. Сие и есть главный недостаток, выгоду означенную почти на нет сводящий. Положение дел в губернии нам известно доподлинно, а вот сил, надобных для наведения порядка, не хватает. На всю Камчатку двенадцать острожков не наберется, а гарнизон воинский токмо здесь, в Нижне-Камчатске, и можно считать настоящим. В остальных крепостцах — калеки да слабо обученные ратному делу ополченцы. Так что надежда на волю Провидения да своевременные известия… — Федотов извлек из папки целую кипу уже пожелтевших, но еще не поврежденных временем бумаг и протянул генералу.
— Извольте взглянуть, ваше превосходительство: доклады начальников крепостей и старшин казацких поселений за истекшие годы. А вот списки беглых холопов да каторжан, находящихся в розыске.
Капитан за неимением полицмейстера, которого так и не удосужились прислать из Иркутска после гибели прежнего, растерзанного воровскими людьми, тащил на своих плечах еще и неблагодарный удел полицейского сыска. Чувствовалось по всему, что он тяготится этим не свойственным его природе назначением, оттого-то и рад так прибытию губернатора — генерала боевого и заслуженного, надеясь с его помощью освободиться от неприятной обязанности. Уж кто-кто, а военный человек военного понять должен.
Кошелев углубился в чтение. Капитан, по приглашению губернатора присевший на краешек стула, терпеливо ждал.
Донесения не радовали. Они только подтверждали невеселую картину, вставшую перед мысленным взором генерала во время доклада Федотова.
По лесам и сопкам края гуляют сотни полторы беглых крепостных и кандальников. Кто-то из них забирается в глухие дебри, расселяется там, промышляя охотой и рыболовством. Кто-то пополняет разбойные шайки и ватаги. Ватаги эти, обходя стороной крупные крепостцы и острожки, чинят воровство и насилие в камчадальских селениях, разоряют фактории Российско-Американской торговой компании. Наиболее часто упоминалось имя Креста…
— Кто этот Крест? — не отрывая взгляда от бумаг, спросил Кошелев.
— Черт сущий, ваше превосходительство! Злодей из злодеев. Неуловим, хитер. И не из холопов. Купеческое звание носил, пока стараниями господина Шелехова дядя его — хозяин зверобойной компании — вконец не разорился. Да и нынешний правитель американских колоний Александр Андреевич Баранов к тому руку приложил. Посему и достается от крестовских людишек более всего компанейским обозам да магазинам, и служителей не щадят. Намедни донесли, в Ключах приказчика с женою да ребятишками зарезали, а над старшей дочкой надругались.
«Легко подстрелить птицу, летящую по прямой: труднее ту, что кружит», — пришла на ум Павлу Ивановичу фраза из «Карманного оракула», но вслух он вымолвил другое:
— И что же, лазутчиков пробовали к сему Кресту засылать?
— Непременно и не единожды. Все разбойниками раскрыты и повешены. А в последнее время совсем нет спасу. Обнаглел Крест: вышел на побережье. Пытался корабль компанейский захватить. Только бдительность да отвага экипажа и помешали.
— На побережье вышел, говорите… Изловить надобно. И незамедлительно, — ровным голосом, скрывая внезапно охватившую его тревогу, проронил губернатор. Но о причинах этой тревоги Федотову ничего не сказал. Есть тайны, которые до времени не надлежит открывать никому.