Невольный носитель
Шрифт:
– Здравствуйте, Екатерина. Извините за столь поздний визит. Вы позволите мне войти? Мне нужно с вами поговорить.
– Да-да, конечно. Проходите. Разувайтесь. Вам тапочки дать? – пригласила она Ивана Петровича.
Тот вошел в дом, переобулся и прошел за Катей на кухню.
– Чай будете?
– Не откажусь. Простите, не подумал взять что-нибудь к чаю, – повиноватился Николаев.
– Ничего. У меня есть шоколадка. Будете?
– Можно. Простите, еще раз.
Катя разлила чай в кружки, разломала шоколадку, положив кусочки в блюдечко. Они молча отхлебнули горячий напиток.
Николаев смотрел Кате в лицо, она же постоянно отводила от него взгляд. Наконец, Иван Петрович прервал молчание.
–
– Пожалуйста.
– Катя, хочу принести вам свои извинения за то, как грубо я с вами обошелся при нашем первом знакомстве. Но в свое оправдание хочу заметить, настолько неожиданна и невероятна была эта история со всеми этими вашими снами, что я просто растерялся. Не знал, что подумать.
– Что же произошло, что вы изменили свое отношение к моей истории?
– Сейчас объясню. По порядку. Я никогда особо не задумывался ни о чем таком паранормальном до нашего случайного, я так понимаю, знакомства. Я почти всю свою осознанную жизнь провел в следственных органах, вел различные дела, и, надо отметить, довольно хорошо выполнял свою работу. Поймите, преступления, которые я пытался раскрывать и раскрывал, – довольно грязное дело, которое никто особо старается не афишировать. Но нынешний мир таков, что без каких-либо утечек подробностей расследований не обойтись. И в первую очередь этими утечками пользуются журналисты, телевизионщики, всегда довольно падкие на подобного рода информацию. Но не столь они в этом виноваты, сколько простой обыватель, которого так и тянет к чему-то ужасному, кровавому, шокирующему, щекочущему нервы. Их ко всему этому прям-таки манит, так сказать, будто мух на га… Г-м. Простите, словно мух – на тухлое мясо. А спрос рождает предложение. Вот журналисты всячески и исхитряются доставать тот или иной материал. Порой доходит до подкупа следака. А утечка в нашем деле может только навредить. Помочь тому же преступнику избежать всяческих ловушек, в которые мы, следаки, пытаемся его завести. Он же тоже что-то читает, телек смотрит, новости криминальные. Ему же интересно, насколько продвинулось следствие по его вопросу. А как это узнать, если не из новостей? А в итоге получается, что, как говорится, кто предупрежден, тот и вооружен. Оттого-то я так ревностно и отношусь к материалам какого-либо расследования, стараюсь, чтобы ничто, никакая информация, тем более преждевременная, не попадала в посторонние руки. А тут вы… Я же действительно подумал, что вы меня с кем-то из моих подопечных пытаетесь разыграть. Вот и вспылил. Да еще решил проверить вас по своим каналам. Парней своих чуть не поколотил, наорал на них. Но потом все, вроде, прояснилось. Они к вам, а вы к ним никакого отношения не имеете.
– Так что же изменилось в вашем отношении ко мне, к моим способностям?
– Проверяя вас и ничего не обнаружив подозрительного или предосудительного, мне ничего не оставалось, как предположить, а вдруг то, что вы мне рассказали, и правда имеет место быть. Порой, наверное, чтобы понять необъяснимое, надо заставить себя поверить в невероятное, думалось мне. А что? На всех углах твердят про разных там экстрасенсов, колдунов и прочую нечисть. К вам это не относится, Катя. А вдруг и правда вы обладаете даром видения, пусть через сны, чего-то, что происходит с другими людьми? Я понимаю, для вас этот дар – наказание. Уж не знаю, за что им вас наградили, но он есть, этот дар, и вы постоянно живете с этим, мучаетесь, пытаясь забыть об увиденном. А может, подумал я, вам просто надо это с кем-то обсудить, скинуть таким образом внутреннее напряжение. Вот и надумалось мне одно дело. Так сказать, предложение вам.
– И в чем оно заключается?
– Еще минуту, пожалуйста. Я хочу развеять последние сомнения. Для этого выполните одну мою просьбу.
– Какую? Я вас слушаю.
– Опишите мне убийцу семейной пары, про которую
Катя посмотрела на Николаева и вздохнула.
– Хорошо. Я сделаю, что вы просите. Это был человек, мужчина, около сорока лет, очень полный, можно сказать рыхлый, черноволосый, без седины в волосах. Лицо непримечательное. Трудно что-либо было дать точнее в его описании, но есть самое главное. На левой руке у него отсутствует часть среднего пальца…
Николаев аж задрожал от охватившего его возбуждения.
– Да, да, Катенька. Это он, действительно он. Сейчас объясню. Мы задержали его на днях. Не буду вдаваться в подробности следственных мероприятий, но мы вычислили предполагаемого убийцу. Им оказался партнер по бизнесу потерпевшего. Он уже во всем сознался под весом неоспоримых доказательств. Там были свидетели и все такое. Но не это важно сейчас, Катя. Вы рассеяли все мои последние сомнения по поводу ваших, так сказать, способностей. И сейчас я хочу предложить вам сотрудничество с правоохранительными органами.
– Что? – изумилась Катя, – Как вы себе это представляете?
Николаев встал и прошелся по кухне.
– Я понимаю, выглядит это несколько абсурдно, из разряда мистики или фантастики. И, честно сказать, я ни с кем по этому поводу не советовался. Да меня сразу засмеют в лучшем случае, а в худшем упекут, как вы однажды выразились, в психушку. Я предлагаю вам неофициальное, негласное сотрудничество только со мной. Нет, не потому что хочу использовать вас в своих корыстных целях, как тайное оружие, хотя и это тоже, а лишь по вышеизложенным рассуждениям. Вашим способностям нет логического объяснения, поэтому с нами вообще разговаривать на эту тему не станут. Примут за психов. Вы согласны с этим?
– С чем? Что нас примут за психов, или что мне стоит согласиться с вашим предложением? – удивилась Катя.
– Да. И то, и другое. Ну так как?
– Все это так неожиданно. Мне надо подумать.
– Конечно-конечно. Думайте, сколько вам нужно.
– А если я соглашусь, я сказала, если, то как, по-вашему, все это будет выглядеть?
– Да, – Николаев все еще находился в возбужденно-оживленном состоянии, – Я вот как понимаю, поправьте меня, если это не так. Ваши способности видеть преступления, их жертв и преступников не выходят за пределы нашего города…
– В целом получается, что так, – перебила его Катя, – но редко, очень редко, я вижу то, что происходит и в других городах и даже странах. Правда, в этом случае я не могу точно понять, где.
– Вот и отлично! То есть не отлично, – смутился Николаев, – а… Ну, не знаю, как сказать.
– По-моему, я вас поняла, – успокаивающе проговорила Катя.
– Спасибо, Катюш. Понятно, что моя деятельность ограничена только нашим городом. Поэтому я смогу действовать лишь здесь. Но и это уже что-то. Да, несомненно, очень жаль, что вы не провидица, не видите, что могло бы случиться, а лишь то, что уже случилось. Но помочь найти преступника, ускорить его поимку – это вовсе немало, как могло бы кому-то показаться в нашем случае. Простите, но я твердо убежден, что возмездие за совершенное должно быть неотвратимым, и чем быстрее эта неотвратимость произойдет, тем лучше. Лучше всем, мне, вам, родственникам жертв насилия, обществу, если хотите.
– Я понимаю. Так что же я все-таки должна буду делать? – спросила Катя.
– А то, что вы сделали только сейчас. Описывать в деталях все, что вы увидите во сне. Остальное – моя забота. Я понимаю вас, это будет тяжело – вновь переживать пережитое ночью. Но в случае успеха нашей миссии, уверяю вас, вы получите огромное моральное удовлетворение от осознания, что приложили немалые силы в свершение правосудия, что сыграли отнюдь не последнюю роль в этом деле. Да, ваше участие останется незримым для всех, но разве вы тщеславны?