Невозможная реальность
Шрифт:
Четыре года спустя, после того, как она «произвела» сына, действительно сладкого как шоколад, Вира начала жевать анис и гвоздику, класть их в сладости, которые она готовила, растапливала коричневый сахар из Бразилии в конфеты, чья карамель должна была подготовить ее к рождению девочки. Муж Виры был засыпан творческими предложениями об употреблении в постели клубники со сметаной, поставленной непосредственно на его тело.
Молочная диета была ему представлена как афродизиак. И эта игра ему понравилась. В результате ее появилась доченька, белая как молоко…
Дальше Вира была занята своей повседневной жизнью, воспитанием детей и незаметно упустила парфюмерный контроль
Однако его жена увидела присутствие блондинки в глазах возлюбленного. Это было для нее шоком. Она не могла ему простить хотя и не объявленную, но измену. Она даже не попыталась вернуть своего мужа. Несмотря на то что это было несложно, она решила, что не стоит. Видимо, только магия соблазнительных ароматов держала его подвластным. Оставленный решать сам, он выбрал другую. Вире было все равно, что ее муж, после бурных страстей в объятиях блондинки, в глубоком сне бредит именем свои жены. Нет, это уже было не важно. Этот человек стал для нее противным и чужим, и она пожалела о своем выборе.
Ей стало интересно, что случилось с двумя другими мужчинами, когда-то завороженными ее ароматом. Один из них женился на иностранке, которая не понимала его ночную болтовню о «ядовитой» первой любви. А другой? Другой работал в теневом бизнесе и душевно угасал по своему несбывшемуся сну, и поэтому пользовался славой шефа-женоненавистника до такой степени, что его партнеры избегали дарить ему сауны с обнаженными лолитками, так как он себя вел как ненормальный.
Вира нашла его следы. Позвонила ему. Затем по почте послала ему конверт с сотней листов бумаги с отпечатками на них ее губ в фиолетовом цвете. Эффект немедленно был достигнут. Он сошел с ума от радости после того, как поцелуи на нежной рисовой бумаге из письма «От Виры» разлетелись по его комнате. После встречи с незабываемой мечтой судьба банкира была предрешена.
В завтраке с овсяной кашей появилось свежевыдоенное молоко. На четвертое утро бывший муж получил сердечный приступ, и в его мертвых зрачках был запечатлен образ наклонившейся над ним Виры.
Вскрытие показало наличие в его организме яда болиголова. Банкир выпил молоко коровы, которая ела на пастбище смертельную отраву. Ферма, поставлявшая молоко, принадлежала третьему кандидату на руку Виры в ее девичьи годы. Ее старые знакомые засвидетельствовали, что он не мог забыть Виру и ее ядовитые поцелуи. Его друзья клялись, что всех своих любовниц он называл именем Виры и был с ними не дольше двух или трех ночей, после чего их бросал, потому что они не пахли ароматом ее тела. Шесть месяцев расследовали намерения фермера. Он был осужден за умышленное убийство с целью отмщения.
Вира осталась вдовой с незапятнанным прошлым и неясным будущим, но с идеей привлечь своими парфюмерными умениями какого-то мужчину, который бы принадлежал только ей.
Невозможность
Каждый день можно было увидеть огромную желтую кошку, ритуально и парадно пересекающую улицу, идя к дому через дорогу. Она ступала нежно и тихо своими лапками, ласкаясь, обтиралась о ступеньку перед входом. Сначала она что-то ей шептала – ее усы быстро-быстро шевелились. Затем, когда ступенька отвечала, кошка прикасалась к ней головой и проводила своими розовыми ушками по всей ее длине. Делала это нежно и медленно, словно наслаждаясь каждым словом. Мрамор рассказывал
Кошка замирала, оперевшись ухом на мрамор, чтобы послушать о случившемся прошлой ночью. Затем она вытягивалась любовно и начинала мурлыкать от удовольствия. Они любили друг друга. Были влюблены. Мрамор с удовольствием предоставлял свою гладкую поверхность сладострастной рыжухе, а она обливала его теплом своего мягкого тела.
Кошка приходила утром, ложилась спать со своей возлюбленной ступенькой, и так они встречали и провожали солнце. А ночью ее оставляла и исчезала неизвестно куда. Мрамор ревниво закрывался в себе и остывал. Он завидовал влюбленным, которые и по ночам были вместе. Но утром все ей прощал. Она всегда возвращалась – иногда испуганная, измененная внешне, обруганная, поцарапанная… Но возвращалась – и он принимал ее в свои объятия.
Белая мраморная ступенька и ее верная желтая кошка.
Иногда она исчезала на долгие дни, ночи, но ступенька ждала ее. Она приняла и ее детей – плоды похоти. Даже мечтала дать им защиту от грубости людей, которые их пинали, чтобы пройти.
Много раз в полнолуние мрамору хотелось стать белым котом, но не дождался волшебника, который бы исполнил его желание. Только луна смотрела на него бесстрастно, а звезды ему насмешливо подмигивали.
На протяжении многих лет его белизна износилась. Дождь повредил его гладкость. Мрамор даже опустился вниз. Но кошке он нравился. Верный друг, близкий… Даже платонически любимый.
Однажды ночью, после сильной и страшной бури, сердце мрамора не выдержало и разорвалось. Появилась трещина – глубокая и уродливая. На следующее утро рыжая кошка пришла, как всегда, с восходом солнца и долго нюхала мертвый мрамор, а затем в последний раз что-то ему рассказала и легла, чтобы согреть его.
Никто не знает, что ему сказало осиротевшее ее сердце, но люди долго удивлялись ее мертвому телу. Может, потому что они не верили в эту любовь или потому что завидовали ей… Мрамор был заменен безликой бетонной ступенькой, которая никогда не приютила кошку.
Верность моряка
Там внизу, на побережье, жизнь города замерла. Не было ничего необычного или из ряда вон выходящего. Все проходило медленно, точно так же, как река с большой дельтой вливалась здесь в море, отдавалась его объятиям с парадностью старой дамы, приглашенной на танец отставным полковником. Море тоже здесь было тихое. Даже морские легенды были связаны не с героями штурмовых битв, а с большим уловом рыбы, самой большой рыбы, на самой красивой лодке, опущенной в воду… Не было никаких рассказов о страшных чудовищах со дна, проглоченных кораблях и проклятиях. Урожай чередовался – хороший и плохой, пост мэра наследовался двумя семьями. Было одинаковое количество вдов и вдовцов. Священник никогда не держал нравоучительных речей, потому что отличался спокойной и морально устойчивой энергией. В воскресенье все собрались в церкви, чтобы отправить благодарность Высшей Силе.
Но однажды в этом спокойном месте задул ветерок, что не было странным для приморского городка. Странным было то, что несколько человек, не занятые своими повседневными делами, слышали, как ветерок вроде бы пел. Доносившаяся мелодия как будто хотела, чтобы все услышали ее слова. Она что-то шептала. Затем все стихло. Тогда никто ни с кем не поделился этим. Наверное, потому что каждый думал, что это ему показалось. А в Городе Забвения ничего не случалось, и думать о чем-то необычайном было равносильно безумию.