НеВозможно (Алмазный браслет)
Шрифт:
Они, как и прежде, говорили обо всем на свете. Лайам рассказал, что у старшего сына в колледже дела идут хорошо, младший сын избавился от тика, а малышка – просто прелесть. Потом он заговорил о Бет. Признался, что ему странно представить Бет женой другого. К Рождеству все бракоразводные бумаги будут оформлены.
– Я надеялся, мы хоть друзьями останемся. Получается, что даже это нам не под силу. Мы с тобой хотя бы нашли способ сохранить дружбу, правда, Саша? А это уже немало.
Но оба понимали, что между ними существует нечто большее, чем просто дружба. Их взаимное влечение не ослабло. Во всяком случае, про себя Саша знала это определенно. И это ее испугало. Неужели она никогда не освободится от этого плена?!
Они
– Видишь, я старею. Становлюсь сентиментальной.
– Я тоже, – признался он, но объяснять ничего не стал.
– Как собираешься встречать Рождество?
– Пока не знаю. Сейчас вот съезжу к детям, потом вернусь в Лондон. В Вермонте я только выходные проведу. Мы остановимся в мотеле, домик на озере к зиме не приспособлен.
Она кивнула и задумалась. Она ни разу не видела его детей. А может быть, Лайам когда-нибудь в будущем привезет их в галерею на очередную выставку… Правда, в следующий раз сам Лайам будет выставляться не раньше чем через год, а то и два. Да, он непременно должен будет пригласить детей на следующую свою выставку. Следующую выставку она наметила провести в Париже. А потом можно снова выставить новые полотна в Нью-Йорке. Саша имела на Лайама большие виды, точнее, на его картины. А ничего другого ей, как видно, ждать от будущего не придется.
– А ты? На Рождество в Париже будешь?
– Пока не знаю. Татьяна в этот раз куда-то с друзьями едет. У Ксавье новая подружка, он не хочет с ней расставаться. Думаю, недели три я еще здесь пробуду. А к Рождеству – в Париж. Я по-думываю позвать Ксавье вместе с его подружкой. Как годы летят! – Саша улыбнулась, стараясь себя приободрить. Но при мысли о Рождестве – сначала без Артура, а теперь вот и без Лайама – сердце ее начинало ныть.
Им удалось за весь вечер ни разу не коснуться больной темы и не задеть чувства друг друга. Они аккуратно обходили опасные участки, словно пробирались по минному полю. За их столом часто звучал смех. Лайам в конце вечера предложил проводить ее на такси, но Саша отказалась. Лайаму совсем в другую сторону, к тому же недалеко – в Трайбек, а ей предстояло ехать к себе через весь город.
– Не упрямься, Саша! – настаивал Лайам. Но Саша понимала, что, чем бы этот вечер ни кончился, она все равно будет в проигрыше. Если Лайам проявит сдержанность, она будет чувствовать себя отвергнутой. А если вспомнит былую страсть, они оба потом станут жалеть. Пора уже поставить на их романе крест.
Саша обняла Лайама, поцеловала в щеку, поблагодарила за чудесный вечер и села в такси. Всю дорогу до дома она проплакала, ругая себя за такую глупость. Саша твердила себе, что есть вещи, которым при всей их притягательности просто не суждено сбыться. И это как раз такой случай. Они были друг для друга подарком судьбы, но только на очень короткое время. По сути дела, в общей сложности они провели вместе всего-то пять месяцев. Ничтожный срок на фоне целой жизни и, уж конечно, на фоне двадцатипятилетнего брака с Артуром. Роман с Лайамом был быстротечным и сладостным, волнующим и страстным, полным громов и молний. А для долгих отношений требуется человек более предсказуемый, спокойный и надежный. В Лайаме ничего этого не было. Во всяком случае, в его отношениях с ней.
Войдя к себе в квартиру, Саша зажгла свет, переоделась, зашла в ванную и через несколько минут была уже в постели. Не успела она погасить лампу, как снизу позвонили. Консьерж. Саша представить себе не могла, что его заставило звонить в такое время, и встала ответить. Он сказал, что к ней гость.
– Нет,
Он передал трубку.
– Это я, – раздался голос Лайама. – Можно мне подняться?
– Нет! – крикнула она. – Не надо, прошу тебя! Я уже легла. И вообще, что ты тут делаешь? – Господи! Зачем ей такое испытание?! Саша была близка к истерике. Не нужны ей никакие искушения. Она не позволит ему себя искушать! Хватит с нее!
– Мне надо с тобой поговорить, – тихо сказал он, помня о консьерже рядом. Консьерж был новый, не тот, с которым он был знаком.
– А мне – нет. Утром по телефону поговорим.
– Я поднимаюсь, – объявил Лайам, широко улыбнулся консьержу и положил трубку. Он уверенно направился к лифту. Дежурному он помахал рукой, тому и в голову не пришло его останавливать. Спустя две минуты он уже звонил в Сашину дверь. Она слышала звонок, но не открыла. У нее не поднялась бы рука вызвать консьержа, чтобы выставил Лайама на улицу, но ничего другого не оставалось. Саша так и заявила Лайаму через дверь.
– Уходи!
– Не уйду, – спокойно возразил он.
– Я тебе не открою.
– Отлично! Будем разговаривать так. Уверен, твои соседи придут в восторг. – Его это нисколько не беспокоило, а Саша прислонилась спиной к двери и закрыла глаза.
– Лайам, не надо. Мы проговорили с тобой целый вечер, о чем еще нам говорить?!
– Говори, пожалуйста, за себя. Мне много есть что тебе сказать. – Тут он запел, и она знала, что соседи будут вне себя и кинутся жаловаться. Ничего не оставалось, как впустить его. Саша распахнула дверь. Она смерила его грозным взглядом.
– Не прикасайся ко мне – иначе я вызову полицию и обвиню тебя в изнасиловании!
– Прекрасно! Это неимоверно поднимет мою репутацию. А если ты меня тронешь, я тебя обвиню в изнасиловании.
– Можешь не волноваться. Этого не случится. Я вполне владею собой.
Лайам деловито прошел в квартиру, совсем по-хозяйски. Вошел на кухню и открыл морозильник.
– Мороженое. Смотрю, у тебя с некоторых пор оно всегда лежит в морозильнике. Отлично! – С довольным видом он достал упаковку, взял вазочку, предложил Саше угоститься, после чего положил себе громадную порцию. Саша покачала головой. У нее было такое выражение, будто она готова его ударить, да смелости не хватает. Лайам же с невозмутимым видом устроился за столом. Пальто он успел кинуть в прихожей и остался в тех же черных брюках и толстом свитере, в каких был в ресторане. А еще в носках. На улице мороз, а зимой даже Лайам, как выяснилось, надевает носки. Но от этого он не сделался кем-то другим. Все такой же бесшабашный и непокорный. Ее любимый шальной художник.
– Не ешь, не советую. Оно промерзло все. Лежит тут еще с тех самых пор. Я не делала запасов на случай, если ты вдруг заявишься сюда.
– Это неважно. – Он продолжал уминать мороженое, поглядывая на нее. – Мне нравится!
– Так что ты хотел мне сказать? – Саша по-прежнему смотрела строго, а Лайам улыбался.
– Я хотел сказать, что люблю тебя. Я решил, тебе следует об этом знать.
– Я тебя тоже люблю. Но это ничего не меняет. Мы довели друг друга до белого каления. Я ранила твое самолюбие. Ты разбил мне сердце. И ушел. Ничего не будет. Это невозможно. И мы с тобой это знаем. Никаких новых доказательств не требуется. Мы уже дважды убеждались. Лично мне этого больше чем достаточно. – Прошло четыре месяца, а она все еще в него влюблена! Если он снова уйдет, ей и четырех месяцев не хватит, чтобы прийти в себя. Потерять его дважды уже было для нее большим испытанием. И она не собирается идти на третью попытку, какого бы усилия воли ей это ни стоило. На этот раз она будет слушать не свое сердце, а разум. Сердце ее уже вон куда завело. И может завести снова.