Невозможный маг
Шрифт:
А эти двое уже забыли о нем.
— Это правда? — Эльфин тихо сжал плечи девушки. — То, что он говорит?
Послушница покраснела еще больше, из ее глаз от волнения брызнули слезы.
— Когда матушка передавала мне дар, она сказала, что видит меня женой и матерью, — пролепетала она еле слышно. — Я сначала не поверила, а потом вспомнила твои глаза. Я пророчица, — она наконец-то подняла голову и посмотрела ему в лицо, — и за свой дар должна заплатить свою цену. Всякий раз, предсказывая, я ненадолго лишаюсь зрения. Однажды я ослепну совсем, как моя старая наставница, но, пока я могу видеть, я хочу смотреть на тебя.
Брехт скрипнул зубами и отошел. Он больше не мог оставаться тут.
— Темноволосый?
Это оказался один из эльфов-рыцарей, и вид у него был такой недовольный и смущенный, что Брехт раздумал уходить.
— Чего еще? — рыкнул он.
— Нас всего трое. — Рыцарь указал на двух своих соратников. — А тел гораздо больше. Ты… ты… я понимаю, мы только что были врагами, но ты мог бы… ну помочь? Хотя бы донести до лошадей, а там мы сами!
На самом деле выжили пятеро — еще двоих раненых смогла поставить на ноги целительница. Но именно «поставить» — они могли сами ходить, однако были слишком слабы. Им нужно было отлежаться хотя бы два-три дня, чтобы поправиться окончательно. Поэтому Брехт вздохнул и направился в ту сторону, где из копий и щитов уже были сделаны носилки. Их надо было отнести к лошадям и навьючить на животных для дальней дороги.
Эльфин и девушка даже вздрогнули, когда к ним подошел Норрик, подозрительно крепко державшийся за живот. Присмотревшись, юноша понял, что его друг слегка пополнел — во всяком случае, раньше у него не было заметно такого брюшка.
— Ну что? Пошли, что ли? — осведомился он таким невинным тоном, что Эльфин заподозрил неладное.
— По карманам шарил? — поинтересовался он.
— Я? — Светлые брови альфара взлетели к самым волосам. — Да никогда в жизни! Хотя, — он состроил гримасу под пристальным взглядом эльфа, — должны же мы, как победители, что-то поиметь с побежденных? Не беспокойся, я с тобой честно поделюсь. Разделим на троих! Нет, на четверых! На пятерых! Только не отнимай!
Послушница вдруг хихикнула и тихо толкнула локтем Эльфина:
— Оставь его в покое. Он такой забавный!
От удивления Норрик не нашел что сказать. Забавным его не называли даже отец с матерью.
Рыцари уже начали переносить своих покойников наружу. Эльфин взял девушку за руку и последний раз оглянулся на полутемный сводчатый зал. Сейчас только пятна на полу и легкий душок горелой плоти напоминали о том, что тут разыгралось сражение. Родник снова был полон, но что-то подсказывало юноше, что вода в нем пока еще чистая, лишена магической Силы, и должно пройти значительное время, чтобы он наполнился Силой. А та Сила вся ушла. Только вот куда? Юноша посмотрел на свой меч. Он не чувствовал в нем изменений, да и в себе тоже не ощущал перемен. Одно из двух — либо он отпустил Силу, и она рассеялась в эфире, либо просто не замечает ее груза. Кто ему объяснит, где правда?
Он поискал глазами своего двойника, но того нигде не было видно. И внутренний голос молчал. Может быть, он вернется потом?
«Вернется-вернется, — тут же послышалось знакомое ворчание. — А ты чего стоишь, как столб? Эпоха только началась, но дел много. Разве тебя никто нигде не ждет?»
— Ждет, — кивнул юноша своим мыслям и направился к выходу.
Оказывается, он простоял там довольно долго — рыцари успели устроить свой печальный груз на спинах лошадей и готовились в путь.
— Я ухожу, — заявил орк. — С ними. Здесь я больше оставаться не могу. Ты, шаманка, теперь пристроена, я тебе больше не нужен. Прощай!
Он развернулся и подошел к лошадям, взяв в руку повод одной из них. Именно к ее седлу было прикручено тело лорда Эльгидара с закутанной в плащ головой, чтобы скрыть рану на лице. Послушница что-то крикнула вслед — орк только дернул плечом, словно сбрасывая с него невидимую руку, и первым зашагал по тропе прочь от Обители.
— Я ему нравилась, — прошептал девушка, кусая губы. — Но я этого не хотела. Что теперь будет?
Эльфин лишь покачал головой. Сейчас, когда орк повернулся к нему спиной, он вдруг ясно почувствовал — от них уходит кто-то или что-то очень важное, что-то, что могло бы случиться в будущем и чего уже никогда не произойдет. Вся жизнь пойдет теперь не так именно потому, что орк покидал их маленький отряд. И изменить уже ничего нельзя.
Глава 27
Эльфину очень не хотелось тащить послушницу в Цитадель. И не потому, что путь туда был долог, — просто он чересчур задержался, когда отправлялся к императору. По самым скромным подсчетам, еще два дня назад он должен был явиться на прием, а вместо этого увлекся «расследованием». Его ведь вызывали в Цитадель не просто так — наверняка брат императрицы, лорд Паномир, хлопотал за него. И вот отыскалась вакансия, а соискатель, вместо того чтобы прибыть и принять из рук императора знак монаршей милости, где-то шляется! Император будет в ярости, и Эльфину не хотелось подставлять под удар свою возлюбленную. Ее надо было оставить в надежном месте, но по прямой — кратчайшее расстояние по карте между развалинами Обители Ордена Меана и Цитаделью — находилось только одно такое место. То есть должно было находиться.
Его родовой замок. Место, где он не был много лет.
Это только люди считают, что долгоживущие эльфы неспособны привязываться к родным местам, добрым друзьям или любимым — мол, впереди такая долгая жизнь и грех ее тратить на одни только воспоминания. На самом деле, беспамятство более приличествует именно людям — за столь короткий век успеваешь так мало и глупо упускать все возможности. Не зря мальчики-медиумы долго еще плачут в подушки, когда их забирают из отчего дома и запирают в Обители. Эльфин помнил, как его самого, испуганного и недоумевающего, взяла за руку незнакомая женщина в синем балахоне и увела из дома. Младшие брат и сестры плакали — они ничего не понимали, — но в глазах старших брата и сестры загорелись огоньки: Видящие хорошо заплатили их отцу за талант сына, и теперь наследник рода мог рассчитывать стать рыцарем, а старшая дочь получит приданое, чтобы достойно выйти замуж. Эльфин — тогда у него было другое имя — был слишком подавлен случившимся. Он все понял потом — и проплакал всю первую ночь. Рядом так же безутешно рыдал еще один мальчик-медиум. Потом он погиб на заставе на границе Изумрудного Острова, когда началась последняя война за Золотую Ветвь. А Эльфин выжил. Единственный из всех медиумов. И последний медиум, если уж на то пошло.
Рыцари лорда Эльгидара оставили им еще одну лошадь, так что путешествовали они быстро. Два эльфа и альфар прекрасно умещались на двух лошадях, а Татва поспевал за ними на своих двоих. Тролль не умел быстро бегать, но рядом с бегущей рысью лошадью держался довольно долго. Раны, которые нанесли ему рыцари в последнем бою, затягивались очень быстро — на третий день уже остались только шрамы, которые потом зарастут волосами и не будут столь заметны.
Границу с родным для Эльфина Янтарным Островом они прошли поздно вечером.