Невский проспект
Шрифт:
– Ну-ну, без ехидства, леди! Я все прекрасно понимаю. Кстати, ваша русская подопечная, кажется, неплохо освоилась на новой родине?
– Наташа? Да, мы много общаемся, – Джейн вздохнула.
– В чем дело?
– В России я близко знала ее бывшего мужа. Поверьте, у этой медали две стороны…
– У каждой медали две стороны, а иногда и больше! – Сэр Арчибальд улыбнулся снисходительно.
Джейн не любила эту улыбку, можно подумать, что ей по-прежнему двенадцать лет. Но приходится терпеть.
– Вероятно, из Наташи вышла бы неплохая шпионка! – Джейн печально улыбнулась. – Пониженная чувствительность
– Вы говорите это таким тоном, что я просто вынужден насторожиться! – пошутил Кроу. – А что касается вашей Наташи, то не думаю, что из человека, с легкостью перебегающего на чужую сторону из-за финансовых благ, может получиться хороший разведчик. Тот, кто предал один раз, предаст снова, запомните, Джейн, – это очень важно. Не помню, кто это сказал, но предательство опьяняет, оно как наркотик.
Джейн пообещала это запомнить.
– Я надеюсь, Джейн, что вы не откажетесь от участия в таком загадочном деле, – сказал сэр Арчибальд, возвращаясь к Югославии. – Кроме того, там вы встретите одного старого хорошего друга.
– Что вы хотите сказать?!
Сэр Арчибальд протянул ей белградскую газету. «Гамлет из России теперь в гостях у нас», гласила передовица. Лицо Джейн оставалось бесстрастным, но старого разведчика было трудно обмануть, и он не сомневался в ее ответе.
– Ну что ж, – сообщение о смерти Дего Сонников получил спустя десять минут после того, как сердце профессора перестало биться, – одно к одному, товарищи! Думаю, нет смысла затягивать.
Степан Леонидович лично приехал в Ленинград, чтобы на месте проконтролировать ход операции. Руководство «Ленинца» оставалось в неведении относительно этого сугубо неофициального визита. Сонников прибыл без свиты, разумеется, в штатском и сразу проследовал вниз, в подвалы. С момента, когда подвалы «Ленинца» были расконсервированы, там постоянно дежурили – сначала оборонщики, а с недавних пор к ним присоединились и гэбисты. Теперь старый лев был мертв, и сомневаться в их лояльности не было причин. В Комитете госбезопасности был свой комитет – партийный, который строго следил за тем, чтобы товарищи не баловались.
Настороженная атмосфера, которая ясно ощущалась в «Ленинце» с момента прибытия незваных гостей, теперь усугублялась государственным трауром. «Тем лучше, – решил Сонников. – Проскочим под шумок!
Его сопровождал новый руководитель проекта – Кедров, бывший ассистентом Дего на первых запусках. Сонников обратил внимание на траурный креп на его лацкане. Поднял недоуменно брови – именно такие физики, как Кедров, распространяли анекдоты о покойном вожде, например о том, что тот получил Нобелевскую премию за сенсационное открытие – скорость стука превышает скорость звука. Но потом сообразил, что это креп по поводу Дего, а не почившего генсека. Однако имя Бертрана Бертрановича в разговоре не упоминалось ни разу.
Сам Сонников впервые видел коллапсер. Дела в столице не позволили ему присутствовать при первом запуске. Аппарат его разочаровал – воображение рисовало море разноцветных ламп, проводов и прочую фантастику. А действительность оказалась куда более скромной. Стальная сфера коллапсера напоминала реквизит старого фантастического фильма, внутри на круглом подиуме были закреплены два металлических стержня. Как сообщил Кедров, изготовлены
– Группа готова?
– Так точно, товарищ генерал.
Три человека стояли на пороге сферы, лица их ничего не выражали. Люди, совершенно лишенные воображения, идеальные исполнители. Одеты в обычные костюмы-тройки. Едва ли не единственным специальным элементом экипировки были темные очки, которые надевали, чтобы уберечь глаза. Впрочем, как объяснил Кедров, это была просто дополнительная предосторожность. Глаза ведь можно было просто закрыть.
Один за другим все трое поднялись на подиум. Тяжелая стальная дверь опустилась, теперь сфера была полностью закрыта, с одной стороны в ее обшивке был проделан иллюминатор, защищенный толстым стеклом – сквозь него можно было следить за ходом эксперимента.
– Поехали! – махнул рукой Сонников.
Краткая вспышка голубого света, и через мгновение на подиуме не осталось никого и только мелодичный звон разливался некоторое время в воздухе вокруг сферы. Звон был похож на жалобный стон, словно кто-то сокрушался из-за неразумного вторжения человека в прежде запретную область.
Сонников поморщился – звук резал ухо, но спустя мгновение он исчез, исчезло и призрачное сияние, окутывавшее проводники и подиум в сфере. Вспомнились слова ныне покойного профессора Дего. Описывая первый пробный запуск по переброске добровольца-красноармейца через коллапсер, профессор сказал, что в тот момент ему казалось, будто они прощаются с этим человеком навсегда. И этот первый «полет» через время и пространство, бывший куда более фантастическим и важным, чем первый полет человека в космос, остался не известен никому, кроме горстки людей, большую часть которых уничтожили заказчики эксперимента… Классический сюжет: человек придумал машину, машина сожрала человека. Правда, в социалистическом обществе такие истории были не в моде – здесь царил образ человека – покорителя, исследователя и смелого конструктора.
– Знали ли бы вы ребята, что мы тут для вас приготовили! – усмехнулся Сонников.
Накануне отъезда Кирилл, словно извиняясь за свою удачу, завалил Иволгина и Верочку подарками, главным из которых была новая коляска.
– К чему такие безумства?! – сердился добродушно Домовой.
– Ты посмотри, – показывал ему Марков, не слушая возражений, – это же фирменная гэдээровская штука. Тут какие-то особенные рессоры!
– Да-с! Вижу! – говорил Вадим. – Верочка это, безусловно, оценит. Так и представляю, как она на прогулке в сквере будет хвастать перед сверстниками этими особенными рессорами!
Шутки шутками, а стрелки часов неумолимо двигались к шести – пора было выбираться, чтобы успеть на поезд. Марков все затягивал с прощанием, не хотел уходить. Нужно было сказать ему то, что он всегда откладывал на потом.
– Есть вещи… – Марков уже не раз прокручивал в голове этот разговор, но как это всегда бывает, не находил сейчас слов. – Я очень тебя прошу, Вадим, будь осторожен, – сказал он наконец. – Если не ради меня и себя, то хотя бы ради Верочки.
– Подожди, – Иволгин разволновался, – что это за загадки ты мне, Кира, загадываешь? Что такое?