Невыдуманные истории
Шрифт:
Через несколько минут после посадки нашего лайнера в Амстердаме голландский самолет уже рулил на старт, имея на борту советского спортивного комментатора.
Время в тот день таяло, как последний клочок «шагреневой кожи». Когда мы совершили посадку в Лондоне, до начала матча оставалось едва ли полчаса. В аэропорту меня ждал наш корреспондент Генрих Трофименко с машиной. И мы помчались на «Уэмбли».
А в Москве — на радио и телевидении — волнения в эти минуты достигли апогея. Уже миновали три часа, как комментатор по плану должен был быть на месте и дать об этом знать. Но Лондон молчал.
В этот момент мужественным человеком, настоящим товарищем показал себя мой коллега и начальник — заведующий спортивной редакцией Всесоюзного радио Шамиль Николаевич Мелик-Пашаев:
— Подождем отменять, — настаивал он, — если только Озеров жив, он будет у микрофона.
За такие слова можно простить и разносы на летучках и десятки, как всегда кажется, незаслуженных обид со стороны начальства.
За несколько минут до начала матча, проделав последний километр пути бегом — все подъезды к «Уэмбли» уже были забиты автомобилями, — я влетел на стадион. По дороге в свою кабину я еще успел найти Бескова, прилетевшего на просмотр этого матча, и попросил его подняться ко мне и сказать несколько слов в перерыве между таймами.
Репортаж, как вы знаете, состоялся. Лева Яшин творил чудеса и покорил своим мастерством буквально весь мир!
А потом была игра с Италией. И ее итог известен — ничья, 1:1.
И опять выше всяких похвал играл Яшин.
«Сам» Маццола не забил ему пенальти! Когда знаменитого итальянского форварда спросили: «Почему так случилось?», он ответил, как и подобает великому спортсмену, с достоинством и ясно: «Просто Яшин играет в футбол лучше меня».
Да, я не сказал, за полчаса до начала игры с итальянцами Бесков после долгих колебаний изменил свое решение, и в воротах стоял не молодой Урушадзе, а Лев Яшин.
Своим соотечественникам, итальянским журналистам, тренер «Скуадры Адзурры» Эдмондо Фаббри заявил после матча:
— Мы должны были выиграть! Должны были забить три или четыре мяча. Мои ребята никогда раньше не играли так здорово, как сегодня. Но все карты спутал советский вратарь. Хотел бы я сейчас поглядеть на Бескова, если бы в воротах его команды не стоял Яшин.
…Нет, все-таки не зря я так пробивался в Лондон.
Михаил Львов
ЕСТЬ ЕЩЕ ПОРОХ…
— Кто хочет участвовать в соревнованиях по огневой подготовке, прошу записываться, — сказал начальник пограничной заставы.
Когда это было сказано? Кажется, совсем недавно. А ведь прошло более трех десятков лет!
…Петр Семенович Авилов стоит на огневом рубеже. Сечет дождь, ветер пробирает насквозь, а он не прекращает тренировки.
Удивительно спортивное долголетие Петра Семеновича Авилова! В юности он любил коньки, лыжи и легкую атлетику, а потом отдал сердце стрелковому спорту — и навсегда.
Теперь уже никто и не вспомнит, в каком году он впервые вошел в
В те годы спортсмен, идущий на основной рубеж, был похож на грузчика: он нес с собой винтовку, а часто и две — с открытым и диоптрическим прицелами — ватник, цинку боевых патронов, валик, подкладываемый под колено, или даже два, если предстояла скоростная стрельба из трехлинейки.
Мастера несли с собой и подстилку, и указку, и клей, и мишени, потому что не было специальных показчиков, не было и наклейщиков мишеней.
Новое поколение стрелков только по рассказам знает, что в те годы даже на всесоюзных соревнованиях спортсмены, по жребию выполняя упражнение в первую или вторую смену, сами друг другу показывали пробоины. Это был немалый труд: тяжелые деревянные щиты после каждого попадания приходилось опускать, заклеивать или отмечать пробоины, а затем поднимать щиты вновь. Наработавшись в сыром блиндаже, спортсмен занимал место на огневом рубеже. И что же, Петр Авилов, разносторонний спортсмен, не чувствовал себя усталым, хотя соревновался и по малокалиберной винтовке, и по пистолету, и в классическом стодвадцатипульном боевом стандарте, и в дуэльной стрельбе, где необходимо сочетать стремительный бросок с мгновенным и точным выстрелом.
Не проходило года, чтоб Петр Авилов не обновил какой-либо рекорд. Хельсинки, Будапешт, Каракас, Бухарест, Варшава, София, Прага — повсюду ветеран достойно отстаивал спортивную честь Родины.
Однажды он пришел на стрельбище с сынишкой Виктором. Решил: довольно мальчугану собирать расстрелянные гильзы. Дал Вите оружие, которое принесло Авилову-старшему много кубков, грамот, дипломов, жетонов, медалей чемпиона и рекордсмена СССР. И начал учить. В шестнадцать лет Виктор получил звание мастера спорта.
Участниками 37-го чемпионата мира по стрельбе были оба Авилова — отец и сын. Виктору пришлось тогда нелегко: в малокалиберном стандарте из трех положений, казалось, никто не может победить немецкого юниора Конке. Никто и не победил — кроме Виктора. Он сражался до последнего выстрела и на очко — одно очко — вышел вперед, завоевав золотую медаль.
— Ты передал эстафету в надежные руки, — сказал Петру Семеновичу старый друг.
Но Авилов-старший, тренер Авилова-младшего, ничего не ответил. Он немногословен, это известно. К тому же ему самому скоро стрелять. Только на другом рубеже — на боевом. Теперь уже Виктор волнуется: выдюжит ли отец.
Петр Семенович выдюжил. Команда, в составе которой он выступал, завоевала первенство мира по стандарту из боевой произвольной винтовки и была награждена золотыми медалями.
В июне юбилейного 1967 года газеты сообщили о том, что на международных соревнованиях лучших мастеров стрелкового спорта Болгарии, Германской Демократической Республики, Польши, Румынии, Швеции и Советского Союза по олимпийской программе ученик Петра Авилова Виктор Авилов был первым в стрельбе из крупнокалиберной произвольной винтовки на 300 метров. Стандарт — любимое упражнение своего отца — Виктор закончил, выбив 1155 очков — норму международного мастера спорта. Блестяще!