Невыдуманные приключения Свена Хедина
Шрифт:
«Гитлер намерен заполучить Данциг, коридор и Верхнюю Силезию. После этого в списке версальских потерь останутся только колонии», — констатировал в дневнике Хедин. Он полагал немецкие притязания справедливыми. Однако сложившаяся ситуация выглядела весьма угрожающе, и Хедин набросал прогноз: «Я считаю, что Гитлер сейчас займет Данциг, что означает войну с Польшей. Боевые действия закончатся очень быстро. Польша будет поделена немцами и русскими. Англия и Франция вмешаться не успеют. США не успеют также. Ближайшие дни представляются крайне критичными».
Первого сентября немецкие
Каринхалле,
13 октября 1939 года
Тринадцатого октября Свен и Альма полетели в Берлин. Едва они вошли в гостиничный номер, как позвонил Герман Геринг:
— Мне необходимо ввести вас в курс дела перед встречей с Гитлером, машину я выслал.
Через час лимузин Геринга доставил Хединов в его новую резиденцию Каринхалле, названную по имени покойной шведской жены рейхсмаршала.
Геринг вышел встречать гостей: толстый, жизнерадостный, в пестрой сорочке и кожаном жилете.
«Оригинально, — подумал Свен, — он больше похож на помещика, чем на полководца во время войны».
Хедин вручил Герингу презенты: бутыль шведской водки и шесть пар носков. Они расположились в гостиной, отделка которой еще не была закончена. Свен сказал о только что изданной книге про Чан Кайши:
— Из-за моих симпатий к Китаю в Германии книга, к сожалению, не выйдет. [48]
48
48 Германия всячески старалась крепить дружбу с Японией, надеясь поскорее втянуть ее в войну. Книгу Хедина в Берлине сочли бестактной по отношению к японцам, которые воевали с китайцами. — Прим. автора.
Геринг посмеялся, и разговор перешел к вопросам более актуальным.
— Я боюсь, что война может перерасти в мировую и, значит, затронет и Швецию, — сказал Хедин.
— Трудно не обращать внимания на германофобскую позицию Швеции и враждебный Германии тон шведской прессы, — ответил Геринг и принялся живописать, как немцы за восемнадцать дней разбили польскую армию. Он был уверен в том, что Францию ждет та же участь, а затем настанет очередь Англии: — Надо потопить штук пять их кораблей, и мы продиктуем англичанам наши условия мира.
В случае разрастания войны Геринг предвещал незавидную участь нейтральным государствам — оккупацию Бельгии, Нидерландов, поглощение Финляндии Россией и распад Югославии. Он костерил «неблагодарного Франко» за нейтралитет Испании и заявил, что «каудильо об этом еще пожалеет».
— Скажите прямо, каким вы видите положение Швеции в этой войне? — спросил Свен.
— Непростой вопрос. Если война охватит всю Европу, ничего нельзя предсказать. Сейчас Швеция и Норвегия в наименее угрожаемой позиции. Но полной уверенности быть не может. До поры мы закрываем глаза на то, что пишет о нас ваша пресса, — сказал со значением Геринг.
В общей сложности они проговорили больше трех часов. В конце беседы Альма затронула тему евреев, а именно возможность создания еврейского государства
— Можно с уверенностью сказать, что такая инициатива получит международную поддержку.
Геринг задумался:
— Интересный и довольно практичный план.
Потом Геринг показал им свою коллекцию живописи. Большая ее часть была позаимствована у евреев, прежних владельцев. Геринг особенно восторгался Лукасом Кранахом Старшим. Его собрание Кранаха было лучшим в мире.
На следующий день, 16 октября, Хедин был у Гитлера — эта встреча описана в прологе. Еще через два дня он и Альма вернулись в Швецию. Хедин вышел из поезда в Сёдертелье и дальше ехал на машине. Он не хотел встречаться с журналистами, поджидавшими его на вокзале в Стокгольме. Свен сразу же направился во дворец отчитаться перед королем. Густав с нетерпением ожидал ответа Гитлера на его инициативу о мирной конференции.
— Значит, безнадежно. Но я сделал все, что мог, — сказал король, когда Хедин объяснил, что для Гитлера мирная конференция интереса не представляет. — Прессе об этом лучше не знать, — добавил король.
— Боюсь, что они уже знают, но не вижу в этом ничего страшного.
Двумя днями позже Хедин рассказывал о встрече с Гитлером стокгольмскому корреспонденту британской газеты «Ньюс хрониклс» Эрику Дэнси.
— А у Гитлера есть чувство юмора? — поинтересовался корреспондент.
— Нет, на юмор у него нет времени, — ответил Свен и грустно улыбнулся.
Двадцать второго октября Хедин обобщил свои ощущения от текущих событий в дневнике: «Я старательно избегаю мысли о том, что Англия будет раздавлена. По моему убеждению, Англия и Германия должны быть вместе. Это был бы блок неслыханной силы, гарантия мира и порядка… Угроза для Европы — в большевизме. Большевики не упустят возможности использовать войну для расширения своего влияния».
На следующий день у Свена был неприятный телефонный разговор с Берлином. Ему позвонил министр иностранных дел Риббентроп, заявивший, что статья в «Ньюс хрониклс» искажает факты и Гитлер неприятно удивлен появлением в газетной публикации сведений, доверительно сообщенных им Хедину. Риббентроп готовил опровержение и хотел, чтобы Свен сделал то же самое. Хедин не хотел рисковать своими отношениями с Гитлером и написал опровержение, не зная, что он опровергает, — статьи он еще в глаза не видел. Ему вскоре позвонил взволнованный Дэнси: газета требовала подтверждения Хедином достоверности материала, изложенного в статье. В противном случае Дэнси грозились выставить вон.
Эрик привез Хедину статью, и Свен констатировал ее достоверность.
В конце концов вся эта история благополучно разрешилась. Дэнси сохранил работу, а Хедин-доверие Гитлера. Правда, далеко не лучшим образом выглядел инициатор этой суматохи Риббентроп.
Пожалуй, самой неприятной проблемой для Хедина оставался расовый вопрос.
«Жестокости немцев в отношении польских евреев помогают евреям всего мира подначивать всех на войну с Германией. Это результат немецкого решения еврейского вопроса. Подобное обращение с людьми не может продолжаться. Это обязательно должно быть прекращено».