Невыносимое одиночество
Шрифт:
Порыв ледяного ветра в доме… Вспыхнувшее пламя… Это была ее работа, он мог бы присягнуть в этом, хотя он и не понимал, как все это произошло. Ведь она вряд ли хотела поджечь свой собственный дом. Нет, это была просто случайность.
Его мысли бежали дальше, приводя его в смущение и замешательство. У него голова шла кругом, он был просто болен от всех этих непостижимых событий, происшедших ночью.
Подойдя к ненавистной ему казарме, он спрятал щенка под шинель.. Караульный спросил пароль, он ответил. И поскольку караульный был рядовым, он не осмелился
В лагере был уже объявлен подъем. Пробормотав что-то в ответ на приветствия, он бросился на свою кровать. Как офицеру, ему полагалась кровать, конфискованная в доме. Солдаты же спали на полу, не снимая пропахшей потом одежды.
— Что это с тобой? — поинтересовался лейтенант, его сосед по комнате.
— Я сам не знаю, — ответил Микаел, изумленно глядя на свои дрожащие руки.
— Где ты пропадал всю ночь? И что это у тебя там, черт возьми? Собака?
Микаел крепче прижал щенка.
— Это мой пес. Только мой! Не отнимайте его… у меня!
— Ничтожная маленькая псина. Неужели она представляет собой какую-то ценность?
— Это моя, моя собака… — возбужденно повторял Микаел, приподнявшись на локте. — Это жизнь! Понимаешь? Жизнь нужно защищать в этом дьявольском мире…
Его товарищ быстро вышел из комнаты. Микаел остался лежать, дрожа всем телом и лихорадочно гладя щенка.
Лейтенант быстро вернулся вместе с командиром и военным врачом.
— Что происходит? — спросил майор. — Что с тобой, Микаел?
Тот не в силах был ответить. Стуча зубами, он настороженно уставился на них. Никто не смел отнимать у него щенка!
— Возьми себя в руки, — сказал майор. — Мы получили известие о том, что царские войска стоят на Чудском озере. Мы должны сняться с места и скакать во весь опор в Польшу, чтобы предупредить короля Карла Густава. Наше подразделение будет воевать в Польше.
В голове у Микаела стучало и звенело, мысли кружились, как в водовороте, из груди рвался наружу крик. Военный поход. Еще несколько месяцев, возможно, год такой жизни, которая с самого начала была для него мучительной. Прочь из этого городка! Я хочу, я должен уйти отсюда! Да, сегодня я покидаю этот город. Но идти на войну… Грязь, вши, болезни, убийство, смерть, пошлые шутки, люди, с которыми мне противно находиться рядом, приказы, выполнение приказов, приказания другим, невозможность быть самим собой, невозможность распорядиться своей жизнью, подчинение приемному отцу, повлекшее за собой неудачи и бесполезную трату времени, бессмысленная жизнь, иллюзорные устремления, общение с призраком, с Биргиттой, этим ничтожеством, — и война, война, война…
— Нет!
Он услышал доносящийся откуда-то душераздирающий крик, от этого непрерывного крика у него кололо в легких, он боролся с набросившимися на него людьми, желавшими усмирить его, их было много, они что-то кричали ему на ухо, но его крик был
— Не отнимайте у меня собаку, — выл он, — не отнимайте у меня собаку! Она нуждается во мне! Она нуждается во мне…
Наконец вокруг него воцарилась тишина.
Возле его кровати сидел военный врач — суровый, видавший виды человек, никогда не дававший солдатам поблажки, если те увиливали от боя. Но на этот раз врач видел, что случай серьезный.
— Ну, Микаел? Теперь ты можешь говорить спокойно? Что с тобой?
— Четыре года. Четыре года я вел жизнь, ненавистную мне с самого начала. Я больше не могу.
Военный врач не счел нужным комментировать его слова.
— Что же на тебя так подействовало?
— Где моя собака?
— Пес нагадил на полу и его вышвырнули вон.
Микаел снова впал в панику. А что, если они… Он сделал попытку встать.
— Принесите его сюда! Немедленно!
Его нервозный страх убедил военного врача: вздохнув, тот нехотя встал.
Пришел солдат со щенком, и Микаел попросил, чтобы его положили у него в ногах. Военный врач снова сел.
— А теперь рассказывай!
Микаел почувствовал, как щенок привалился к его коленям, и это успокоило его.
— Случилось что-то… — он замялся. — В имении… Что-то настолько абсурдное и немыслимое, что ты наверняка будешь смеяться надо мной. Нужно пойти туда и схватить преступников, пытающихся отнять имение у хозяев и убить их. Я обещал.
Военный врач с сомнением отнесся к его словам.
— Но ведь мы сегодня покидаем город. Не кажется ли тебе, что они сами могут справиться с этим?
— Да, — сказал Микаел после некоторой паузы. Он был таким усталым и разбитым, что едва мог говорить. — Но вы должны были узнать об этом, я обещал, что…
— Хорошо, мы пошлем в город двух людей с сообщением о том, что русские наступают.
— Сделайте это! Немедленно!
Врач вышел и тут же вернулся.
— Я дал распоряжение, — успокоил он Микаела. — Но что нам делать с тобой, Микаел? Ты не в состоянии скакать много миль.
Волна страха нахлынула на него. Его оставят здесь? Здесь, в этом городишке, под исходящим криком небом? С призраком, преследующим его по пятам, с Биргиттой, вызывающей в нем протест, отвращение и стыд? Навсегда остаться в городе, который был проклят, и только он один знает, почему…
— Нет, я могу поехать, — хрипло проговорил он. — Не бросайте меня одного в этом дьявольском городе! Я могу скакать верхом, теперь я успокоился.
Военный врач скептически посмотрел на него.
— Я согласен, что четыре года для тебя — это слишком много. В армии есть солдаты, которые двадцать лет не были дома, но они сделаны из другого теста. Ты же не родился солдатом, нет! Ты — это что-то другое, Бог знает, что! Не думаю, что армия сейчас очень нуждается в тебе. Так что мы решили отправить тебя домой.