Невыносимое счастье опера Волкова
Шрифт:
Я утыкаюсь носом в шею Вика и зажмуриваюсь. Мой.
Мы долго так стоим у крыльца и обнимаемся. Вчетвером. По очереди тянемся и чмокаем Вика в щеки. Говорим все одновременно, много и громко! Наверняка выглядим со стороны бесстыдно счастливыми. Ну и пусть! Всем на зависть! Хочу, чтобы весь мир знал, что у меня самый лучший муж и самые замечательные дети. И вообще, я самая-самая счастливая женщина в этой Вселенной!
– Папочка, я тебя люблю! Мама сказал, что так тебе надо сказать.
– Тема! – в ужасе
– Низя, – головой машет, – я папин сын! – задирает «мой» конопатый нос этот «папин» сын. Вик смеется, в молчаливой поддержке растирая ладошкой мое плечо. В висок целует нежно-нежно, аж дыхание перехватывает и я зажмуриваюсь. Правда до того момента, пока мне на ушко не шепчут:
– Я тебе говорю, пора еще одного карапуза заделать, конфетка. Зря сопротивляешься…
За что я от души щипаю его за… да прямо за задницу! За его упругую ягодицу.
Пока мы переглядываемся, Ру кто-то звонит. Судя по ее смущению – Коля. Футболистка отходит поговорить по телефону. Темка же, крутясь, как маленький «волчок», замечает бабушку и дедушку в окне кафе.
Нетерпеливый мальчишка начинает махать, привлекая внимания Вика. Последняя секунда, чтобы подготовиться и Волков выдает натянутым голосом:
– Не понял…
Смотрит на меня. Сразу же. А Артем возьми, да ляпни:
– Ма, па, я пойду к деду с бабулей?
И не дожидаясь нашего ответа уже срывается в сторону дверей кафе, куда ему навстречу выходит Денис Георгиевич.
– Кулагина…
– Волкова, вообще-то, – напоминаю. – Уже три года как.
– Тони, какого хрена?! – взрывает моего мужа. – Они что, знакомы?!
– Ну…
Я поджимаю губы. Волков убирает свою руку с моего плеча и отступает. Сжимает челюсти и грозно-грозно рычит:
– Я тебя выпорю! Клянусь однажды я точно это сделаю! Какого, мать его…
– Не выражайся, тут дети! – оглядываюсь на Руслану, но футболистка целиком и полностью в телефоне, о чем-то увлеченно болтает. – Такого, Вик. Такого! И я тоже умею рычать!
– Это был твой “сюрприз»? Спасибо, пздц, как счастлив! И давно?
– Вик.
– Я спросил давно?
Делаю вдох:
– С двух месяцев.
Выдох.
Брови Вика лезут на макушку. От шока, удивления и неверия, что я три года за его спиной позволяла его сыну общаться с его родителями. Делала то, что он категорически запретил.
– С ума сойти. И ты все это время молчала? Молчала, что мои родители знакомы с Артемом, врала, глядя мне в глаза. Тебе как вообще, нормально после этого спалось?
– Вик, ну не начинай, – морщусь. – Нет, не нормально! Каждый день ела совесть. Мне тоже далось это решение не просто! Именно поэтому сегодня я хочу покончить со всем этим. Вик, родной… – руки тяну, он отшатывается.
Муж напрягся весь и злится. Ощерился, как кот, которому
– Я просто в ахере, честно говоря. Шикарный, блин, сюрприз. Спасибо! – бросает и разворачивается. В машину сесть собирается, я не даю. Быстренько сориентировавшись, оббегаю Волкова и загораживаю ему дорогу, попой подпирая дверь.
– Куда?!
– Домой.
– Виктор, ну что ты как сопливый обиженный юнец! – топаю ногой.
– Уйди с дороги, конфетка.
– Хрен тебе! Не уйду.
– Антонина!
– Виктор, может хватит уже лелеять в своем сердце эту идиотскую обиду?! – бурчу, и обхватываю ладонями его щеки. – Ведь у нас все хорошо! Отпусти уже, а?
– Отпустить?! Отпустить?! Я до сих пор понятия не имею, где Ольга, а эта тварь, на минуточку... – опомнившись снижает обороты и понижает голос до шепота Вик, – из-за нее мы чуть Темку не потеряли. Поэтому нет, я не могу отпустить! То, что он прячет ее где-то за границей – не дает мне простить этого человека, Кулагина!
– Волкова… – автоматом поправляю. – Она его дочь, Вик. Понимаешь? Ну ты же сейчас тоже папа и тоже… ну, послушай, – провожу подушечкой большого пальца по поджатым упрямым губам мужа, – поставь себя на его место.
– И не подумаю. Знаешь почему? Потому что со мной такого никогда не будет. Я никогда не позволю своим детям вырасти такими, какими выросли мы с Ольгой.
– И тем не менее. Не эта ситуация, хорошо. Любая другая, где тебе пришлось бы сделать выбор: Артем или Руслана. Ну подумай, Вик! Убери эмоции, как бы сложно это не было сделать, и подумай! Его можно понять. Твоего отца можно понять, Волков.
– Я не хочу их понимать.
– Вот! В том-то и беда! Ты не хочешь. Но ты просто не представляешь, как Денис с Надеждой были счастливы, когда я привезла к ним Артемку. Они души в нем не чают, Вик! Дышать на него бояться, на руках таскают. И Темка! Он любит их. Он ребенок и ему все равно, кто и чем грешил в прошлом. Понимаешь? Дай своим родителям шанс! Я не говорю, что ты теперь обязан звонить им и каждые выходные ездить на ужин, как примерный сын. Не заставляю тебя даже общаться с ними, просто дай эту возможность сыну.
Вик молчит. Буравит меня своим тяжелым взглядом. Я буквально вижу, какая нелегкая, упрямая у него в сердце и голове идет борьба. В конце концов вздыхает громко, обещая:
– Дома мы еще вернемся к разговору о том, что ты три года меня водила за нос.
– Вернемся, – киваю, – а сейчас? Идем? – беру его за руку и неуверенно тяну в сторону кафе. – Пожалуйста. Всего один ма-а-аленький шанс!
– Ну что, – подскакивает к нам Ру, – я жуть, как хочу попробовать тот крутой торт, что мы тебе заказали, Чип! Погнали?