Невыносимый брат

Анина Татьяна

— Я сразу сказала, что даже знакомиться не буду.

— Ангелина, — она выдерживает паузу. — Ты спала с Кириллом?

— Да.

Она обрывает звонок.

Вот вам и опытная женщина. Не рада была, что мы со сводным братом враждуем. А как подружились, так и трубку можно кинуть.

И я, закрыв глаза, стараюсь сделать вдох полной грудью.

На счастье Дракоша выходит из магазина с пакетами, и разговаривает по телефону.

Я жду, когда он закончит разговор. Закидывает продукты на заднее сиденье, и не сразу садится в машину. Прислушиваюсь, но не могу понять, что

он отвечает собеседнику. Но злится. А когда дракон злится, взгляд его становится очень тяжёлым, губы полные поджимает и меняется в лице. И становится… Ещё краше, ещё привлекательнее.

Кирилл отключает телефон и садится за руль.

— Ещё одно правило, — говорит недовольно. — Важные для нас двоих вещи делаем по соглашению. Отец звонил, заявил, что мы с тобой вместе не будем. Сука! Я, блядь, у него спросить забыл.

— И что теперь будет? — напугано спрашиваю я.

— Завтра распишемся, потом вещи свои заберёшь и ко мне переедешь. Квартиру он на меня переписал, проживём.

— Моя учёба, плакала, — поникла я.

— За полгода оплачено? С Нового года переведёшься на бюджет. Только тяни, — строго заявил Кирилл и выехал с парковки.

Кирилл

В квартире прохладно и чисто. Геля прямиком отправляется в ванную, я же на кухню. На мясе написано, как его готовить, поэтому кладу в духовку, включаю холодильник, закидываю туда салаты и вино для моей девушки.

Улыбаюсь. Не знаю, почему Мирон и Геля простили меня, особенно она. Наверно потому что Ангел. И мне стоит сильно над собой поработать, чтобы не сорваться. Вообще-то я уже несколько месяцев меняюсь. Это не конец, я теперь должен на генетический уровень вывести нормальные отношения с женщиной.

Именно в этой квартире и творилось безобразие, где два взрослых человека воевали друг с другом и срывались на мне по очереди. Все думают, откуда такие уроды появляются… Каким я был. Да всё просто, они, эти родители нас создают. И вроде занимались мной и отец и мать, но порознь и вперемешку со скандалами.

Но я всё изменю. Сейчас эта квартира узнает, что такое любовь. Всё исправлю. И хотя это не моё дело, но я обязан выровнять прямую жизни, которую загнули мои родители.

Я посмотрел на телефон. Вибрировал. Один за другим шли сообщения и звонки от подруг этого посёлка. Я быстро, пока Геля мылась, стал блокировать номера, а потом удалять из телефонной книжки. Мне никто не нужен, кроме неё. И я бы не хотел свою девушку провоцировать и заставлять ревновать. Я уже это делал, казалось забавным видеть глаза полные боли и слёз. И это ошибка. Когда тебя ревнуют по твоей же вине, это не любовь. Уже понимаю, что не хочу остроты, хочу покоя. Если Геля сможет быть со мной, то я буду хранить.

В дверь звонят. Я конечно в глазок смотрю. Хватило мне малолетки, которая столкнулась с нами во дворе.

Но за дверью стоит Мирон.

Опять чумазый, улыбается во весь рот, когда я открываю.

— Я с Гелей, — сказал я. — Думаю, лучше, чтобы вы не сталкивались сейчас.

— Подлюка ты, сам мясо печёшь, — принюхался Рон.

— Ладно, заходи.

— Привет,

Геля! — заходит Мирон.

Я обеспокоенно кидаю взгляд. Она из душа чистенькая выходит. В свитере и джинсах. Красивая, нежная, такая хрупкая…

— Привет, — она скромно разглядывает квартиру и моментом ориентируется, уходит в мою комнату. Я пихаю Рону ключи от гаража и бегу за ней.

Не успел, она стоит у моей кровати и держит в руках распечатку своей фотографии.

— Ты больной, Кирилл, — говорит Геля.

— Нет. Я влюбился, — нежно прижимаю её к себе и закрываю глаза от наслаждения. — Геля, скажи, что тоже влюбилась.

— Ты только никому не рассказывай эту историю. Про нас. Потому что на самом деле всё что произошло, это страшно. Если бы я не любила тебя, то со стороны выглядит слишком ужасно.

— Я знал. Что ты любишь.

— Откуда? — она заглядывает мне в глаза.

— Ты следила за мной, когда я на тренажёрах работал, и смотрела с тоской.

— А если всё знаешь, зачем я должна что-то говорить?

— Ну, — я задумался. Сомневался? Плевать на всё, пусть будет так.

— Мясо готово! Я попробовал!

Мы тихо с Гелей смеёмся, возвращаемся на кухню.

Вечер проходит просто потрясающе. Понимаю, что не нужны вечеринки и гулянки, что в кругу любимой девушки и любимого друга мне комфортно.

Мирон всё про машины и Любу, Геля молчит, изучает нас.

А что нас с Роном изучать? Проще некуда.

А потом Мирон уходит.

Мы говорим с ней. Чувство вины перед ней останется на года. Потому что я сам себе не прощу, что сделал. Как начал наше знакомство, и это похищение и всё. Наверно поэтому я к ней, как Корсаров к бабкиному хрусталю с особой осторожностью и трепетом. Дурацкое сравнение, я скорее к ней, как к Ангелу.

Я не настаиваю, она сама предлагает ласки. И сливаясь с ней в единое целое на разложенном диване гостиной, я чуть не рыдаю от счастья.

Эпилог

Мирон втирал Геле что-то неудобоваримое про помпы, перемешивал это с тем, что его Люба теперь работает в парфюмерной лавке. А я фотографировал свидетельство о браке. У нас по плану большой праздник. Мы едем покупать нам кольца, потом будем запускать голубей в небо и кататься верхом. Завтра мы идём с Гелей записываться в танцевальный клуб, она хочет танцевать, я не могу ей отказать.

Но пока фото свидетельства улетало к игрокам университета с предупреждением, что к моей жене подходить нельзя. А так же к Тамаре и Ивану Савельевичу. Неудивительно, что тёща тут же мне позвонила. Не Гелику, мне.

— Кирилл, — шмыгала носом Тамара в трубку. Мирон нас уже выводил из местной поселковой администрации. — Мы с папой поговорили… Он так тебе не доверяет. А я пытаюсь!

— Всё хорошо, вот увидишь, Тамара, у нас с Ангелиной всё будет хорошо.

Выловил Гелю и поцеловал в макушку, её уже от Корсаровского трёпа качало сильно.

— Поклянись мне, что будешь беречь её.

— Клянусь. Ты сама всё увидишь. Я буду жить не так как мой отец. Буду ценить, что у меня есть. Защищать и любить.