NEXT-3: Венок для Лавра

Карасик Аркадий

Боже мой, какая сентиментальность, про себя ужаснулась женщина, о чем она говорит? Не терпящий слезливости и высокопарности, Лавр имеет право повернуться и уйти.

— Санчо? Сидит в машине. Он иногда, крайне редко, умеет быть деликатным.

— Тогда…

Ольга положила руки на его плечи, подняла голову, по девчоночьи зажмурилась. Лавр прикоснулся к приоткрытым губам, потом с жадностью вобрал их в себе. Не было ни первого мужа, ни страшной катастрофы, ни долгого пребывания в коме. Все это вычеркнул из жизни Феденька…

Поцелуй получился затяжным, оба задохнулись.

— Все, Оля… Все! Сегодня я окончательно

расстаюсь со своим прошлым, позапрошлым, поза позапрошлым. Оно слишком дорого обходится не только для меня, но и для тебя… Прости.

— Так и быть, прощаю. Вот только, пожалуйста, не фантазируй. От своего прошлого нельзя отказаться, оно сидит в нас. И платить придется до тех пор, пока не кончится счет. И мне, и тебе.

Лавр снял очки, близоруко поглядел в женское лицо. Что она шутит или не понимает? Кирсанова задумчиво улыбалась. Не сомнениям будущего мужа, своим мыслям.

— Кажется, все долги уже погашены и счет закрыт, — неуверенно пробормотал Лавр. Будто сверял оплаченные долги с количеством еще не оплаченных. — Я чисти и непорочен, как новорожденный.

— Поживем — увидим…

— Обязательно поживем! Я так соскучился по нормальной, человеческой жизни…

Второй поцелуй получился более горячим. Лавр поднял ее на руки и понес в спальню.

— Господи, какой же ты еще ребенок! — шептала Ольга. — Разве можно так… Мы уже не молоды… Дурачок сой милый…

— Не только можно, но и нужно… необходимо…

К пению вообще, к оперному — особенно, Санчо пристрастился на зоне, где мотал трехлетний срок за «незаконное ношение оружия». Дело было сшито белыми нитками, опытный адвокат, мигом разрушил бы его, но на опытного не хватило денег, а назначенная соплюшка разбиралась в прокурорских хитросплетениях намного хуже, нежели в макияжных премудростях.

Прихватили вора с газовым пистолетом. Не страшно, разрешение — искусно сработанная умельцем липа — в кармане, на лицо пристроено искреннее возмущение. За что вяжете, козлы, что вам померещилось? Где вы, радетели о правах человека? Отзовитесь, придите на помощь незаконно повязанному человеку!

Никто на помощь не прибежал. Вонючие опера, как водится, обшмонали задержанного и в потайном кармашке обнаружили неопровержимую улику — стволик с нарезкой. Вставишь его в газовый пистолет, и он превращается в боевой. Легко и удобно. Остальное прошло так же легко, без сучка и задоринки. Суд вынес приговор — три года в колонии общего режима. И это — за один только стволик, кусок железа?

Явный беспредел!

Слава Богу, сыскари не копнули глубже, ограничились оружием, если бы всплыли на поверхность другие, более опасные, прегрешения подследственного, срок мог бы быть значительно большим. А три года — пустяк, мелочевка, отдохнет от жизненных передряг, наберется сил.

Вот и пришлось тогда молодому вору париться на зоне.

Один из надзирателей, по лагерно-тюремному — вертухай, парень не намного старше Санчо, был страстным меломаном. Он никогда не расставался с транзисторным приемником, настроенным на развлекательную волну. Сопровождает зека в лагерную администрацию — дергается под музыку, как припадочный, блаженно щурится. Наверно, упивается даже сидя на унитазе, или балуясь с бабой. Одним словом — фанат!

К разным вальсам, фокстротам, зарубежным изыскам, Санчо остался

равнодушным, а вот услышал однажды арию из оперы «Евгений Онегин» и — загорелся. А уж романсы приклеились к нему, не хуже листьев банного веника. До того дошел, что начал сам сочинять не только музыку, но и слова.

Вот и сейчас, ожидая в машине Лавра, он с удовольствием слушал арию Ленского. Оглаживал баранку руля, по привычке потирая лоб, задумчиво улыбался.

Но обычной расслабленности не было. Слишком сильно накалилась атмосфера в «семье», вот-вот грянет гром, ударят испепеляющие молнии. Слежка за ним, попытка покушения на Ольгу Сергеевну, примелькавшийся красный «кадет» — все говорит о близкой опасности. Какие уж тут оперы, какие романсы!

Санчо думал не о себе — он привык к разборкам, сжился с чувством всегдашней опасности — думал о людях, которых любил, спокойствием которых дорожил. В первую очередь о Лавре. Сколько бед и несчастий довелось ему пережить — нормальному человеку на две, нет, на три жизни хватит и еще останется — не сломался, не превратился в зверя, остался прежним, добрым и отзывчивым человеком.

«Паду ли я стрелой пронзенный, или мимо пролетит она?» — пела магнитола голосом Лемешева. Вот именно, комментировал про себя Санчо, или пролетит мимо или ударит в сердце. И это на пороге счастливой семейной жизни, когда рядом — любимый сын, верный друг и любимая женщина? Что еще нужно для счастья?

Западло это, до чего же западло!

Будто наколдовал! Мимо «жигуля» медленно проехал знакомый красный «кадет», остановился на противоположной стороне улицы. Ну, все, мерзкий пастух, теперь не уйдешь, схвачу за горло — все секреты выдавлю! Санчо выбрался из салона и… остановился. За опущенным тонированным стеклом отлично видна знакомая физиономия. Легкая щетина на щеках, съуженные гляделки, тонкая шея. Он не ошибается, за рулем «кадета» сидит Дюбель-Дюбин, поднявшийся из могилы, отпетый и похороненный, мертвец! Нет, он поднялся не из могилы — воскрес из ада. Об этом говорит даже цвет его машины — багрово-красный, напоминающий дьявольское пекло.

Вот она, мучающая его, реальная опасность! Не отдаленная — близкая, подступившая вплотную.

Тонированное стекло поднялось, будто театральный занавес, скрывший сцену с декорациями. Легковушка повернула за угол.

Санчо возвратился в машину, выключил поющую магнитолу. Задумался. Что делать, как защитить Лавра, на жизнь которого нацелился мстительный посланец дьявола? Единственное средство — выстрелить первым.

Из подъезда выбежала Ольга Сергеевна. Возбужденная, счастливая, она, казалось, вот-вот поднимется над землей и поплывет по воздуху. Увидев Санчо, остановилась.

— Почему не поднимешься в квартиру. Лавр обрадуется.

Еще и спрашивает? Любовь действует на мозги или одолели мечты о светлом будущем? Какая разница, главное они с Лавром — счастливы, все остальное — западло!

— А кто останется в воротах на страже? Какой-нибудь Ляпкин-Тяпкин, что ли? Такая уж печальная участь всех оруженосцев: рыцари балдеют, развлекаются, оруженосцы оберегают их покой… Куда торопишься, красавица?

— Как это куда? Конечно, домой.

Странное желание! Будто в квартире Лавра она — гостья. Но Санчо предпочел не уточнять, не ковыряться в женской душе. Сами разберутся в своих проблемах — не маленькие!