NEXT 3. Маски сброшены
Шрифт:
— Спасибо, шеф, — в той же тональности ответил он. — Пошагали?
— Не получится. Мне тошно даже смотреть на этих морских червяков. А уж потреблять их вообще с души воротит, желудок к горлу подкатывается.
— Кому сказано? Не люблю дважды повторять, могу и обозлиться!
В глазах Женьки мелькнула и исчезла явная насмешка. Похоже, злость хозяина его не испугала. Но из машины он все-таки выбрался. С показной неуклюжестью и с ленцой.
— Знаешь, Ваня, наверно я уволюсь.
Терять, пусть ехидного, но всегда исполнительного, классного водителя и понимающего веселого
— Чего это вдруг?
— Потянуло в пастухи. Зовут на родину предков, предлагают не пыльную должность: щелкать бичом да попивать халявное молочко, — глядя в лицо Кирсанова чистыми глазами, беззастенчиво соврал Женька.
— И за какие бабки? — поинтересовался пацан. В принципе, что ему до будущих достатков персонального водилы, который собирается покинуть хозяина? Вопрос — пристрелочный: узнать за какие гроши сманивают Женьку и, соответственно, предложить большую сумму. Как на аукционе.
— Считай — ни за какие. За харчи. Зато никто не станет давить на мозги, не заставит жрать дребанных трепангов.
— Не темни, хитрован! — беззлобно прикрикнул Иван. — К тому же, трепанги — китайская кухня, а здесь, в основном, — японская. Давно пора ликвидировать безграмотность... И потом... Безногих пастухов не бывает.
— А я, как Мересьев, буду первым.
— Коровы и овцы поумирают со смеха.
Женька промолчал. Увольняться он не собирается, сказанное — нечто вроде прикидочного выстрела. Не только прикидочного, но и предупреждающего. Дескать, не перестанешь издеваться — распрощаемся.
Друзья заняли столик возле окна. Женька брезгливо поворошил палочками в поданом официантом блюде. Отодвинул, покосился на хозяина и попросил принести хотя бы морской капусты. Только без отвратной живности.
Иван с аппетитом поглощал «червяков». Он по своему, по кирсановски, без заздравных тостов и возлияий, праздновал далеко не радостную победу над Федором Павловичем и Федечкой...
Японокитайский ресторан полюбился не только Ивану — в него зачастил Дюбин. По там же причинам: практическое отсутствие алкашей и проституток. И еще одна причина — пообщаться с Ессентуки. Поставить новую задачу, получить отчет о выполнении предыдущей. Не на крыше здания и не в его подвале, за столом, украшенным морскими деликатесами зарубежного производства.
Пиршествовал Дюбин не в общем зале — в отдельном кабинете, стены которого расписаны гейшами, сакурой, бонзами, камикадзе и прочей символикой.
Сидит, умело орудуя палочками, и рассеяно смотрит на девушку, наряженную в кимоно, которая раскладывает на зелень горячие кусочки рыбного деликатеса. Девушка — явно русская, ее наряд и сложная прическа — своеобразный логотип фирмы.
— Больше ничего не желаете?
Простой вопрос — с подтекстом. Речь не о каком-нибудь блюде или — напитке, ряженная предлагает себя. Не то в роли закуски, не то — десерта. Конечно, не бесплатно — за немалое вознаграждение.
— А что еще? — все также рассеянно спросил Дюбин. Не для купленного секса он поднялся из могилы, проделал немалый путь из Швейцарии,
Многозначительное молчание.
— Не нужно. Терпеть не могу поварих. Тем более, ряженных... Лучше попросите сюда хозяина.
Обиженная и оскорбленная давалка презрительно шевельнула плечиком. Наверно, решила: либо импотент, либо «голубой». Какой нормальный мужик откажется продегустировать красивую и услужливую девчонку? Имеются, конечно, чистоплюи, но их не так уж много.
— Сейчас приглашу, — мяукнула она, наклонив голову.
Через несколько минут в кабинет вошел Ессентуки. Не ряженный под самурая — в добротном костюме с искоркой, в крапчатой бабочке. Бизнесмен высокого ранга.
— Рад видеть. Как тебе моя «пирожковая»?
— Нормальное заведение. С душком. Только сервис слишком навязчив. Эта гейша в рязанском исполнении...
Ессентуки рассмеялся, но в глазах застыл холодок.
— Многим нравится. Хоть что-то народное среди сашими, сябу-сябу, гребешков, мраморного мяса и суши. Завалится компания уже поддатых мужиков, те, которые выросли на рубленных бифштексах и тефтелях под томатным соусом — глазами хлопают, не знают, куда руки деть. А вот такая курносенькая бедрышками пошевелит, как бы невзначай подскажет, что гребешки хрумкать без «Шабло-премьер-крю» никак нельзя — горло можно оцарапать. Обалдевшие мужики тут же заказывают бутылок пять для разгона. А каждая бутылка, между прочим, — штука баксов...
— Можешь не уточнять. Я отлично знаю цену «Шабли». Лучше скажи: новости имеются? Не вздумай брать на понт — не получится. Я тебе не Иванушка-дурачек, ты мне — не Кащей бессмертный. Понял — бессмертный?
Холодок в глазах Ессентуки превратился в две льдинки. Оскорблений он не выносил, угроз — тем более. Но играть с этим безумцем в подкидного — смертельно опасно.
— Никаких понтов! Чистая правда!... Здесь обитает твой правоприемник Юраш. Из бесправной «шестерки» пробился в авторитеты. Ловкий и успешный товарищ... Сказали: сейчас делает мюзикл. Генеральная репетиция... Или мюзиклы не делают — монтируют? Как правильно?
Дюбин, с аппетитом расправился с горячим блюдом, при упоминании кликухи старого знакомца, едва заметно вздрогнул. Из скрещенных палочек в тарелку упал кусок жаренного мяса.
— Ну, да черт с ним, с мюзиклом, — не дождавшись вразумительного ответа, продолжил Ессентуки. — Отужинает в «Викинге» и — домой. Пасти его или не пасти — ты решишь... Что касается Лавра... Точнее — кто его касается... Бывший авторитет и депутат сейчас — жених. Вот, читай, мой пастух передал.
Дюбин не без интереса знакомится с «донесением», особое внимание — на адрес.
— Помню... новобрачную. Что-то вроде молодой и богатой вдовушки. Ничего не скажешь, у бывшего «приятеля» губа не дура. Прибомбил красивую бабу и, заодно, ее состояние. Сластена!
— Еще какая сластена! — подыграл владелец ресторана. — Вот только имеется одна заковыка. Невеста с приплодом, с сынком.
— Живут вместе?
— Всякое случается. То вместе, то врозь. Кстати, сейчас наследничек в соседней комнате вкушает деликатесы. На пару с водителем.