NEXT 3. Маски сброшены
Шрифт:
— Планета Земля! — выпалил Дергун. — Самое земное дно.
— Не скажи, — вмешался пожилой. — Это с какой стороны поглядеть.
— Поглядим отсюда, их вонючей ямы. Какое шоссе и какой ближайщий населенный пункт?
Получив исчерпывающие сведения, Дюбин набрал номер...
Через сорок минут на бывший кирпичный завод приехал Ессентуки. Как всегда, серьезный и солидный. Посетовал на то, что «хозяин» не взял с собой пяток пехотинцевя. за что и поплатился.
—
Распростившись с бомжами, Дюбин одарил их тремя сотнями баксов — скромная цена за котелок молока и сочувствие. Приказал покорному Ессентуки ехать к покинутой неподалеку от спортивного особняка машине.
Дарить Юрашу даже такую малость он не собирался...
Глава 20
Никто Федечку не будил — проснулся сам. Электричка стоит, вагон пустой. Драгоценная папка — на месте, никто на нее не польстился. А вот пакет с бутылкой побеспокоили — фольга содрана, содержимое ополовинено.
Может быть, зря он грешит на щипачей — сам в полусне пытался взбодриться? А одну «гранату» презентовал ментам. В знак признательности за то, что отнеслись с пониманием, не польстились на бумажник, не отправили в вытрезвитель.
Оказавшись на пустующем перроне, Федечка решил допить «Одессу». Не таскать же нелегкую «гранату»? Опорожнив бутылку, он аккуратно опустил ее в ближайшую урну.
— Извините, посуду забрать можно?
Мужик интеллигентной внешности — выбрит, пострижен, одет в пристойную куртку, на голове — молодежная кепчонка с длинным козырьком. Начинащий бомж, хронический алкоголик или чокнутый, сбежавший из местной психушки?
— Конечно, бери... А что, принимают?
— Еще как! В особенности «бомбы». Для местного плодово-ягодного разлива.
Надев на руку пакет, мужик выудил из урны пустую бутыль.
— Вы случайно не подскажете...
— Подскажу, почему не подсказать, — перебил «бутылочник» — Что вас интересует?
— Во первых, где я нахожусь? В каком населенном пункте?
— В Окимовске.
— Ага! — обрадовался Лавриков. — Алгоритм моих безумных действий понемного проясняется... Следующий вопрос — как лучше добраться до бараков?
— До каких именно? У нас, считай, повсюду одни бараки.
— До тех, которые поближе к затону. Там еще барка в песок вросла.
— Вот теперь понятно! Пройдешь через вокзал и топай, никуда не сворачивая, вниз.
— А где вокзал?
— Да вот он, перед тобой стоит. И дверь через него открыта.
Федечка пренебрежительно оглядывает вполне пристойное здание.
— Действительно, высится... Поверху написано для тупых — ОКИМОВСК. Спасибо, друг, услужил... До бараков далеко?
— Как пойдешь. Ежели вприпрыжку — полчаса, вразвалку —
Бить ноги не хочется, они — свои, не казенные. Зря он поехал не на машине — общественным транспортом.
— Такси у вас бегают... Извини за глупый вопрос...
Мужик понимающе кивнул. Москвичу, привыкшему к столичному образу жизни, провинциальный городок кажется деревней. Вежливо простившись, он отправился обследовать другие урны...
Федечка не бежал и не плелся — шел размеренным шагом делового человека, знающего себе цену. С любопытством оглядывал деревенские избы, резные и запущенные заборы, огороды и цветники.
Наконец, добрался до дощатого барака, в котором живут Осиповы. Он запомнил его с прошлого визита, когда неизвестно кто кого провожал: Лерка его или он Лерку?
Солнце, оттолкнувшись от горизонта, медленно, с одышкой карабкалось по небу. Городок еще спит, даже чуткие собаки не реагируют на нахального пришельца.
Выбив по стеклу маршеобразную мелодию, Федечка отошел на несколько шагов и застыл в ожидании. Разбуженные жильцы могут и окатить дерзкого парня ведром воды, и натравить на него проснувшихся псов.
Из окна выглянула заспанная Лерка. В ночной рубашке, с растрепанной прической.
— Ты? — округлила она глаза и торопливо влезла в укороченный, выше колен, сарафанчик. — Откуда?
— О, милая, о, жизнь моя, о, радость! — продекламировал Федечка сочиненные в электричке стихи. Если честно, они, эти сонеты, позаимствованы у Шекспира. — Стоит, сама не зная, кто она. Губами шевелит, но слов не слышно. Пустое, существует взглядов речь...
Опомнившаяся девушка ответила тем же. Из того же источника.
— Как ты сюда добрался? Для чего? Ведь стены высоки и неприступны. Тебе здесь — неминуемая смерть, когда найдут тебя мои родные!...
Федечка во все глаза смотрит на Лерку.
— Ничего себе! Литературовед! Академик изящной словесности!
— Думаешь, ты один грамотный? Я, между прочим, в театральное поступала, два раза. Не прошла по конкурсу, зато в трагедиях и комедиях ориентируюсь.
— Здравствуй, Лерка... Лерочка.
— Привет, Федечка. Ты откуда свалился?
— С электрички.
— А почему не на своей шикарной иномарке? На ней было бы гораздо эффектней.
— Конечно, эффектней... Вот только, знаешь, я выпил вдруг шампанского. И уснул. Открыл глаза, смотрю — Окимовск. Знакомое местечко. Дай, думаю, проведаю знакомых...
— С чего вдруг? Соскучился?
— Не то, что соскучился. Наверно, влюбился.
Из-за забора соседнего участка выгляли два персонажа разыгрываемой постановки: старик и старуха. Глаза так и сверкают нестерпимым любопытством, уши выросли до размеров радаров.