Нейро-панк
Шрифт:
– Ничего, - Соломон слабо улыбнулся, - Скажи, у вас есть какая-то система или вы хватаете всех попавшихся?
Маркес лишь устало махнул рукой.
– Система такая же, как при ловле блох, старик. Чешут там, где щекочет. Пока мы просто выискиваем всех владельцев «Бейли», легальных и прочих. Та еще работка… Знаешь, сколько их в Фуджитсу? Сорок семь штук. На десять миллионов человек. Это не считая тех, кто приобрел модуль через черный рынок. Там у нас контроля сам знаешь… Приходится постоянно связываться с Мафией, а я терпеть не могу этих хлыщей… Гонору, как у индюков, а улыбочки как у гремучих змей. Делают вид, что весь Фуджитсу – их маленький
– А Баросса что? – спросил Соломон, наблюдая за тем, как человек за стеклом жадно ест. Зрелище было не очень приятное, но и оторваться он отчего-то не мог.
Маркес уселся на стол и неопределенно махнул рукой:
– Он уже два дня мотается по улицам, пытается взять след. Беседует по душам с нейро-взломщиками, которые нам известны, пытается нащупать подпольные каналы поставки софта. Только я не очень уверен, что ему что-то светит.
– А здесь – светит?
– Дьявол его знает… Этот Таччек – подозрительный тип. Мне кажется, он может что-то скрывать. Надо дожать, думаю. Так, я повожусь с ним еще полчаса, потом ты иди, Лью. Хватит отсиживаться. Не мне же одному пахать.
– Отпустите его, - сказал Соломон, прикрывая глаза, чтоб не видеть больше мутного стекла и сцены за ним.
– Что?
– Отпустите этого человека. Он не тот, кто нам нужен.
– Откуда тебе знать? – спросил Коротышка Лью, недовольно гримасничая, - Он ведет себя как ты. Не в точности, но спутать невозможно! Как знать, может, кроме «Бейли» он прячет в себе и другой твой софт? Вдруг, он – это ты, который пытается сделать вид, что он не ты?..
– Это не нейро-маньяк. В общих чертах он похож на меня, но не более того. Не более, чем любой другой «Бейли» из сорока семи.
– Ну и как ты об этом узнал? – нахмурился Маркес, уже не скрывая неприязни к чужаку, притворяющемуся Соломоном, - Телепатия? Может, ты способен считывать информацию из нейро-интерфейса на расстоянии?
Соломон потер пальцами уставшие воспаленные глаза.
– Нет, - сказал он, - Нет необходимости. Просто посмотрите на него.
Коротышка Лью и Маркес одновременно повернулись в сторону зеркального стекла. Господин Таччек уже заканчивал свой обед, стуча палочками по дну миски. Судя по всему, он был весьма удовлетворен.
– Ну и что? Жрет.
– Вот именно. Он съел одэн с тунцом. Всю порцию.
– Да, черт возьми! И что же? Это был какой-то магический одэн?
– Можно сказать и так. Видишь ли, Маркес, я не ем тунца. Мой нейро-модуль номер семнадцать, «Лимонный саудади». Я поставил его когда был молод, по глупости, в общем-то. Это способность испытывать легкую грусть особенного рода, пахнущую свеже-опавшими осенними листьями и озаренную легкой искрой теплой меланхолии. Это цитата из рекламного проспекта, - Соломон устало усмехнулся, - Мне достался бракованный модуль, его потом отозвали из продажи. Мелкий дефект на нейронном уровне, почти незаметный. Люди с «Лимонным саудади» приобретают стойкое отвращение к тунцу. Забавно, верно? Производитель предлагал компенсацию и удаление нейро-модуля, а я отказался. Показалось, что привык к нему. А нелюбовь к тунцу… Мне это показалось мелочью.
Коротышка Лью и Маркес молчали, уставившись друг на друга. От этого тишина в наблюдательной стала еще более густой и липкой. Даже крошечные частицы воздуха, казалось, застывают в этой тишине. Соломон почувствовал, что потеряет сознание, если сейчас же не выйдет наружу.
Господин Таччек был уже третьим Соломоном Пять
Оставив Маркеса и Коротышку Лью в замешательстве, Соломон быстро вышел из наблюдательной. Тупиковый путь, он сразу понял это. Баросса понял раньше, хитрый пират, оттого сейчас рыщет на улицах города, пытаясь найти один нужный запах из десяти миллионов бесполезных. Нейро-маньяк хитер, чудовищно хитер. Он не станет разгуливать в украденном «Бейли», как опытный угонщик никогда не станет ездить по городу в угнанном автомобиле. Он осторожнее, он опытнее… Нет, должен быть другой путь.
Длинный коридор, тянущийся к комнатам для допроса, с одной стороны был усеян квадратными стеклянными панелями, каждая из которых служила глазком в камеру для предварительного задержания. Там, нервно меряя шагами скудное пространство или безучастно глядя в стену, ждали своей очереди на допрос задержанные. Память Соломона Пять услужливо подкидывала детали, никчемные и нынешнему владельцу тела совершенно бесполезные.
Какой-то хмурый тип с зелеными, как газон перед участком Транс-Пола, волосами. Это почти наверняка модель «Иннэрсити», полу-легальный софт, который вот-вот должны запретить и изъять из лицензированного реестра. Неуважение к обществу, склонность к хулиганским выходкам и шумному поведению, повышенная жестокость, цинизм – странно, что эту модель не запретили еще несколько лет назад. От «Иннэрсити» всегда много проблем и головной боли. Но их, по крайней мере, хотя бы легко заметить в толпе, и виной тому повышенная любовь к зеленому цвету.
Тощая девчонка в черном бесформенном балахоне замершим взглядом уставилась в стену, не понять даже, в сознании она или впала в подобие транса. Тоже паршивая штука, названия которой Соломон сразу не вспомнил, что-то на «Х». Заставляет подростков замыкаться в себе, терять интерес к обществу и сверстникам, одаривая за это особенным видом удовольствия. Эти социальные инвалиды, по большому счету, безвредны, но законами Фуджитсу этот софт запрещен для несовершеннолетних. Соломон подумал, что девчонка здесь не задержится – решением суда вредоносный софт будет удален, вместо этого ей установят временный, социально-благотворный. И еще месяца три она будет испытывать удовольствие, помогая старикам или убирая мусор.
Соломон старался не смотреть на камеры задержанных, но его взгляд сам собой возвращался к ним, непроизвольно, как магнитная стрелка компаса.
В одной из камер он заметил знакомое лицо, но не сразу вспомнил, откуда его знает. Потом осенило – демонстрант, мозоливший глаза Бароссе! Видимо, старик не внял предупреждению Соломона и снова вышел на свою одиночную демонстрацию с провокационным плакатом против гомосексуалов, ну и попался под руку кому-то из детективов. Сам виноват. Если повезет, просидит несколько дней в камере, если же привлекают его не в первый раз, то от принудительной нейро-коррекции не отвертится. И едва ли когда-нибудь ощутит желание взять плакат в руки. Гомосексуалы больше не будут казаться ему враждебно-настроенными, совсем напротив.