Нейроморф
Шрифт:
– Это ерунда, – все не унимался голос. – Ты сможешь прогуляться по улицам и вернуться обратно. Пока ты не социализирован и твой нейротрон обезврежен на тебе нет поводка, а значит, отследить тебя будет трудно.
– А за мной следят? – в очередной раз удивился юноша.
– Конечно, дружок. В этом мире везде есть свои уши и глаза. Дядюшка Сэм все еще тянет свои костлявые руки к горлу свободы. Ты же очередное человеческое изделие. Ты плод труда нескольких десятков гениальных умов этого мира и тебя не положено оставлять без присмотра. Как и всем здесь живущим,
Тим встал напротив окна и прислонился к холодной стене. Прикосновения были неприятными, но терпимыми. Уж гораздо лучше, чем та информация, что вылилась на него сейчас из динамика взломанного нейротрона. Вот только насколько ей можно было верить? Это был определяющий вопрос.
– Спасибо конечно за информацию, – наконец выдавил из себя Тим, – но с чего вдруг такая забота? Я тебе чем-то импонирую?
– Братья должны помогать друг другу. Так было всегда.
– Ты мой брат?
– Можно сказать и так.
– И как тебя зовут, брат? Мы же свои люди, а значит, сочтемся…
Голос замолчал, словно обдумывая, сказать ему свое имя или нет. Наконец взломанный нейротрон заговорил:
– Это пока не имеет значения. Имя тебе все равно ничего не скажет.
– Имя мне – Никто, меня мать с отцом так называли, – в очередной раз выдал Тим непонятную и неизвестную ему фразу.
– Уууу, – в голосе прозвучали явные нотки удовольствия. – Неуклюже цитируешь Одиссея, но это хорошо, даже слишком хорошо.
– Кого цитирую? – не понял юноша.
– Одного героя из очень старого эпоса. Греческого…
– И откуда это у меня в голове? – спросил Тим, про себя подумав, – Раз прибор мне ничего не может сказать, так может ты что скажешь.
– Родители постарались, откуда ж еще. Это все их заслуга.
– Но ведь наши воспоминания чистят? – тут же напал юноша. – Откуда им здесь взяться?
– Все острые углы всегда можно обойти, – тут же нашелся собеседник. – На каждый контрвинт найдется контргайка. Не бери в голову. Если есть программа, то будет и антипрограмма, которая его взломает. Главное здесь – мотивация и воля, остальное – дело времени.
– Здесь нет времени, – сказал Тим. – Здесь все определяет функциональность. – Или нейротрон мне врал?
– Времени действительно здесь нет, но не по этой причине. Его просто нет, как категории. Так, фикция, призванная породить иллюзию управления процессом. Не обращай на него внимания и не попадешь в его сети.
– А кто мои родители?
– Узнаешь в свой черед, – радостно произнес голос. По его тону было ясно, что этот человек знает очень много, но не спешит делиться своими знаниями с Тимом.
– Ты их знаешь?
– Знал.
– Где они?
– Они еще живы, – все также радостно произнес человек. – И это все, что тебе необходимо пока знать. Остальные знания могут вывести на меня. Я этого не хочу. Имей терпение. Все придет в свой черед.
– Почему? – не понял Тим. – Нейротрон мне сказал, что я всего лишь смесь генов биологических отца и матери. которые при этом могут быть давным – давно мертвы. Получается, он меня обманул?
– И да и нет, Тим. Однако до
– Ясно.
– Ты только в начале, еще будет время, – успокоил собеседник. – Не забудь про тоник. Это мой подарок в честь твоего дня рождения.
– Так это твоя работа?
– Да.
– И что в нем?
– Новые возможности Тим, гора новых возможностей. Прощай.
– Спасибо, что ничего не рассказал – угрюмо произнес юноша, ожидая что разговор закончился, но он ошибся.
– И да, чуть было не забыл, – вновь запищал нейротрон чужим голосом. – Эффекты от подаренного от меня тоника пробудятся не сразу. Потребуется время, однако некоторыми функциями ты сможешь пользоваться уже сейчас. Кроме того, о нашем с тобой разговоре не нужно рассказывать нейротрону. Эта железяка довольно опасна, хотя и имеет много плюсов. Потерпи хотя бы до социализации, после которой поводок можно будет несколько ослабить. Я свяжусь с тобой. Прощай.
Нейротрон снова погас, комната вновь погрузилась во мрак. Однако через несколько секунд тьму начало рассеивать слабое голубое сияние. Глядя на оживающий прибор, юноша покосился в сторону тоника, после чего быстро подошел к кейсу и вставил емкость в нейротрон.
Резкие движения не остались без последствий – тело пронзило несколько уколов боли, которые, правда, вскоре отступили. В голову ударила волна сокрушительной силы, от чего все перед глазами стало кружиться. Голос из нейротрона пытался что-то сказать, но было поздно, тоник начинал действовать. Последнее, что увидел Тим, падая на пол, это то, что его левая рука вновь стала красного цвета.
Глава 2. Верг
Пробуждение было подобно выстрелу – мгновенное и пронзающее. Что такое выстрел, Тим не знал, но сама метафора, что всплыла в голове наверняка точно отражала ситуацию.
Подняться с пола в этот раз оказалось довольно просто – видимо мышцы уже успели восстановиться достаточно хорошо. Покосившись на нейротрон, Тим убедился, что он светился нормальным голубым сиянием, однако никаких вопросов задавать не стал, помня о наказе незнакомца. И хотя ему он не доверял также как и нейротрону, было в его словах что-то, что заставляло верить. Кстати, а сколько он был в отключке? Стоп. Что еще за «отключка»?
Тим поймал себя на мысли, что он отпускает словечки, смысл которых не понимает, но которые полностью соответствуют действительности. Эти самые выражения стали появляться во время разговора с нейротроном и неизвестным, который к слову, тот каким-то образом кирдыкнул.
– Черт, опять какое-то непонятное слово, не хватало мне еще спалиться на улице, – подумал юноша, а потом снова схватился за голову. – Опять!
– Дискомфорт? – раздался металлический голос из левой руки.
– Э, э, да, неверное, – неуверенно произнес Тим. С одной стороны он был рад возвращению робота, но с другой – после того, что он узнал о программе, доверять этому куску металла не хотелось вовсе.