Нейропсихоz
Шрифт:
Вся наша ярость, все наши разногласия, ненависть и страсть смешались в этом диком, безумном танце. Мы сгорали, ослеплённые желанием, игнорируя тот факт, что завтра нас снова поглотит холодное безразличие. Но сейчас… сейчас всё это не имело значения.
Мы оба знали, чем это закончится. Знали, что утром вновь будем смотреть друг на друга как на злейших врагов. Возможно, она даже попытается меня убить.
Но сейчас мы горели в одном пламени. Мы высушим друг друга, высушим без остатка…
Глава 2 - «101»
Проснулся
А ещё желудок, казалось, готов выплеснуть наружу лаву кислотных бурлений.
Мерзость.
Я зажмурился, надеясь, что всё это дурацкий сон. Но чем дольше лежал, тем отчётливее всплывали воспоминания. Бар с мигающими неоновыми трубками, дешёвый виски, фальшивый смех, дерзкие подколы, связь с какой-то дешёвой шлюхой.
Отпустило меня ненадолго, но хватило, чтобы вспомнить главное: это была не дешёвая шлюха. Всё было куда хуже.
Диля.
Приподнялся на локтях, и кровать пронзительно заскрипела, заставив боль в черепе откликнуться новыми ударами. Краем глаза заметил движение рядом. Я повернул голову — и увидел её.
Диля устроилась как дома, закутавшись в моё одеяло, словно личинка в коконе. Вся такая прекрасная, дерзкая и невозмутимая, с блаженной улыбкой на лице, от которой мне захотелось выругаться.
— Ну конечно, — процедил я сквозь зубы, откидываясь на подушку.
Её не должно быть здесь.
Кажется, она собиралась свалить к чёрту, едва мы кончили. Но тут вспомнила мой мини-бар и без зазрения совести начала оттуда пить, будто это её законное право. Моя последняя бутылка бурбона исчезала на глазах, а её насмешки о том, что я мог бы купить выпивку и получше, подлили масла в огонь. Поэтому мне не оставалось ничего более, как снова её отыметь.
А потом мы уснули.
Самое хреновое, что я не переваривал Дилю никогда. Да, она была чертовски хороша в постели, но любой разговор с ней днём, да ещё и на трезвую голову, был для меня пыткой. Вспоминать утро после такой ночи — ещё хуже. Мы оба давно обещали себе, что больше так не встрянем, но всё равно возвращались сюда снова и снова.
И ладно бы я испытывал дефицит внимания или секса. Но ведь нет.
Камал-Сити — город, где ты можешь купить всё, если у тебя есть средства: удовольствие, впечатления, женщин любой внешности. Но каждый раз я умудрялся вести на квартиру именно её — единственную, кто меня по-настоящему бесил (и при этом завораживал), кто залезал не только в мою постель, но и вытягивал наружу злость и сомнения, о которых я предпочитал не думать.
Я ткнул её пальцем в бок:
— Эй.
Диля сморщилась, — пробормотала что-то невнятное, прячась в одеяло. Но вскоре повернула голову, лениво приоткрывая один глаз, затем второй, с явным трудом.
— Макс, — буркнула она, точно обнаружив в своей еде таракана, — ты… опять.
Я пожал плечами, чувствуя, как горло саднит
— Я.
Она промассировала шею, потянувшись. Краем глаза я поймал, как под одеялом слегка колыхнулась её грудь — природа не поскупилась, именно третий размер сводил большую часть жертв с ума ещё на подходе.
— Ты храпишь, как старая бензопила, — проворчала я, стараясь переключить внимание от пульсирующей в висках боли.
— А ты жрёшь, как перед смертью, — отпарировала она, иронично фыркая. — Вообще, кажется, вчера ты был слишком пьян, чтобы хоть что-то услышать.
Мы оба выглядели как выброшенные на берег после кораблекрушения. Я хотел найти сигареты, но не мог вспомнить, где их оставил. Подумал, что встать — значит снова словить удар молотком в затылок.
— Где мои трусы? — вдруг спросила она, не поднимая взгляда.
Я пожал плечами:
— Шалавы вроде тебя знают, что такое трусы?
Она закатила глаза:
— Пошёл ты…
— Я-то пойду, а на тебе их всё равно не было.
Она приподнялась, и одеяло соскользнуло, обнажив её спину и бока. Плавные линии, тонкая талия, бёдра, которые сводили с ума, и кожа — гладкая, как мрамор, с лёгкой россыпью родинок. Диля провела рукой по груди, небрежно прикрывая. Я увидел, как набухли её соски от холода — вчера я забыл закрыть дверь на террасу.
Она с трудом встала, пошатываясь, словно ноги не успели отойти после нашей ночи. По полу были разбросаны её вещи: бюстгальтер, платье, туфли, плащ с шикарным воротником.
— Будешь сидеть и пялиться или хотя бы дверь прикроешь? — огрызнулась она, застёгивая лифчик.
— Сама закрой, если некомфортно, — отмахнулся я, но в итоге всё равно поднялся, прошлёпал к террасе.
Но в последний момент передумал. Пусть проветривается. Ей полезно. А у меня хоть голове полегче станет от свежего осеннего воздуха.
Рядом обнаружил свои сигареты, которые валялись под тумбочкой. Зажёг одну, глубоко затянулся, стараясь разобраться, что теперь делать. Диля тем временем лениво поправляла платье, механическими движениями, будто сама сомневалась, зачем ей всё это.
— Понимаешь, насколько это всё отвратно? — бросила она.
— Это взаимно. Но встретимся через неделю в баре, как обычно. Не забудь заранее нажраться, чтобы я не тратил много времени.
Она резко обернулась, уже застёгивая лямки на туфлях. В злости на её лице промелькнула странная грусть, а я сделал вид, что не заметил.
— Макс, — её голос прозвучал тише, — ты когда-нибудь перестанешь быть таким козлом?
Я снова затянулся, отворачиваясь, чтобы не смотреть ей в глаза:
— А ты перестанешь приходить?
Она не нашла, что ответить. Лишь резким движением накинула плащ на плечи и пошла к выходу. На пороге обернулась, словно хотела что-то сказать, но замолчала. Я услышал лишь стук каблуков, направляющихся в сторону прихожей.
— Однажды мне закажут твою голову, и я с радостью её оторву, — крикнула она уже с другого конца квартиры, затем хлопнула входной дверью.