"НЕЙРОС". Часть первая "Коннект"
Шрифт:
— Почему ты не выстрелил? В машине. Ты был готов, я видела смерть в твоих глазах. Сказала себе: «Всё, на этот раз Хватала подставил тебя окончательно».
— Из-за девчонок, — сказал я честно. — Не хотел при них.
— Я так и подумала, — кивнула она удовлетворённо.
— Это всё, что ты хотела узнать? Переходим к этапу «кто раньше выстрелит»?
— Не в этот раз. Я оставила ружьё на мотоцикле.
— А если я тебя сейчас пристрелю? Детей тут нет.
— Не пристрелишь. Я уже пять лет рулю кланом, Хватала был хорош только
— Задавай.
— Как ты вылечил твою девку? Как там её… Колбочку.
— Ты как-то многовато знаешь, Костлявая.
— Я рулю кланом, Док. Знал бы ты, какой это геморрой. И всё же — как?
— Раз этот разговор зашёл, ты сама знаешь. Я купил лекарства.
— Ты знал, что покупать. Фарма до сих пор в шоке.
— Кое-что, — не стал отпираться я.
— Мне показалось, что ты не в курсе, зачем кланы забирают детей. Иначе бы ты не повёлся на слова того идиота и не начал бы сразу стрелять. Это так?
— Так.
— Мы растим из них клановых. Меня в детстве забрали, брата тоже. Он не кровный брат, мы росли в одной семье. Да почти всех.
— Понятно.
— Мне кажется, ещё не понятно. Мы занимаемся этим не потому, что нам делать нечего, а потому, что наши дети умирают. Мало кто доживает до десяти, почти никто — до семнадцати, а большая часть умирает до трёх. Но если привезти ребёнка с низов — он почти наверняка выживет. Не знаю, что не так с нашими детьми, но забирать здешних — единственный способ сохранить клан. Детей мало, почти все в интернатах, которые далеко от окраин и хорошо охраняются. Поэтому Хватала не удержался.
— В четырнадцать их выпускают, почему вы не берёте подростков? Меньше мороки…
— Они же стерильны, — удивилась Костлявая. — Им ставят управляемый имплант, который отключают после первой аренды.
— Не знал, — признался я.
— Ты умеешь лечить, но не знаешь элементарных вещей, — задумчиво сказала девушка. — Ты совсем пацан, но ведёшь себя как настоящий прем. Всё сходится. Думаю, парень, ты внешник. Застрял тут, когда Владетельница начала хватать проводников?
— Без комментариев.
— Кто же признается… Сейчас на внешников настоящая охота. Тот же Копень, как только сообразит, кто ты… А он сообразит, если ещё не.
— Без комментариев.
— Послушай, — она задумчиво покусывает губы. — Ты не выживешь тут. Может, ты и крутой, и много знаешь… Про внешников всякие сказки рассказывают. Но ты один.
— Я не один.
— Детишки? Они милые. Волнуются за тебя, смотрят, вон, из коридора. Но толку от них, признай, никакого. Когда сюда придёт Копень со своей корпой, они в лучшем случае станут заложниками твоей лояльности. Это если Копень решит оставить тебя себе. А если захочет продать, то им не позавидуешь. В лучшем случае нелегальный бордель для извращенцев, которым неинтересно трахать арендников. Ведь те не кричат, когда им делают больно…
— Ты хочешь мне что-то предложить, Костлявая?
— Идите в мой клан.
— После того,
— Будут недовольные, — признала она, — но я разрулю.
— И зачем мы вам?
— Не вы. Ты. Мы знаем, где достать лекарства, а ты знаешь, что с ними делать. Мне надоело смотреть, как умирают дети. Я приглашаю твоих, потому что ты без них не пойдёшь.
— Интересное предложение, — признал я. — Я ценю.
— Но ты его не примешь, — утвердительно сказала она.
— Зарекаться не буду. Если альтернативой будет Копень, может быть, и прибегу к тебе. Лучше твой клан, чем его корпа. Но в общем случае нет, это хреновый вариант.
— Почему?
Кажется, клановая слегка обиделась.
— При всём уважении, это тупик. Допустим, мы уходим к вам, я становлюсь клановым лекарем, остальные занимаются… Тем, чем там принято заниматься в кланах. Это лучше аренды и определённо лучше нелегального борделя, но это очень низкий и непробиваемый потолок. Предел роста — прем клана, то есть то же самое, плюс геморрой. Потом окажется, что Владетельнице Калидии мешают не только проводники и внешники, но и кланы. И вас снесут в один день. Или вы вымрете сами, потому что ваши дети умирают, а наворовать столько, сколько надо, не получается. Рискну предположить, что кланов становятся всё меньше, а сами они слабеют. Я прав?
Она промолчала, но это было очень красноречивое молчание.
— Если бы вы были сильны, то утром бы вели себя иначе, — понимающе кивнул я.
— Иди к нам, лечи детей, они не будут умирать.
— Вряд ли я смогу серьёзно изменить ситуацию. Судя по всему, какой-то системный фактор. Что-то в воде, воздухе, пище… Я мало знаю о вашей жизни.
— Без вариантов?
— Измените город. Тогда вам не нужно будет заниматься тем, чем вы занимаетесь, ваши дети перестанут умирать, низовые освободятся от аренды, Владетельница пойдёт к чёрту в зад, проводники вернутся, и я свалю отсюда уже нафиг.
— Знаешь, как многие хотели изменить город? И где они сейчас?
— Сидят рядом со мной на ступенях?
— Угадал, пацан, — засмеялась Костлявая. — Я даже клан поменять не одолела. А в твоём возрасте была уверена, что переверну тут всё.
— Всё не надо, — помотал головой я. — Всё менять усрёшься. Надо найти точку напряжения и аккуратно стукнуть. Тогда само посыплется.
— И ты знаешь, где она?
— Начинаю догадываться.
— Почему бы тебе не продолжить догадываться в клане?
— Снизу паршивый обзор, Костлявая. Мне надо забраться повыше.
— Вижу, я тебя не уговорила, — она встала со ступенек и надела маску. — Дело твоё. Но помни, между нами всё ещё кровь, и этот разговор не закончен.
— Заходи, — согласился я в свою очередь, вставая. — Я открыт для предложений. А ещё я бы на твоём месте сменил прозвище.
Тёмная одежда обтягивает фигуру, и там есть на что посмотреть. Костлявая ловит мой взгляд, смеётся, машет куда-то вдаль. В тумане зажигается фара, выскакивает мотоцикл. Его водитель небрежно сбрасывает на тротуар большой тюк, девушка запрыгивает на освободившееся место, мотоцикл уезжает.