Нейтральной полосы нет
Шрифт:
Значит, набросали карту. Началась работа с кассирами, торговцами киосков, всех торговых точек, в чьих выручках банк обнаруживал подделку.
Этим людям можно было посочувствовать. Работа кассира и без того нервна, а тут еще гляди, старайся запомнить тех, кто платит тебе серебряными рублями.
Этот «кто-то»… Ох как медленно возникал, выплывал из мути версий и догадок, шатких показаний свидетелей его облик. Ох как медленно!
Этот «кто-то» менял рубли, покупая обычно спички, сигареты и получая сдачу «честными»
Высокий мужчина. В полупальто. С меховым воротником? Да… А может, и без воротника…
Словом, все расплывчато, все неточно. Словесного портрета и Бабаян бы не составил, хотя он мастер на такие дела.
Но уж, во всяком случае, мужчина.
И вдруг в Новогорске под Москвой задержали с двумя фальшивыми рублями женщину. Отпустили ее тотчас, после того как она показала на допросе, что рубли получены ею в сдаче в универмаге, где она накануне покупала джемпер.
Вадим вынул тогда сигареты, похлопал себя по карманам — где спички? — и вышел на минуту из кабинета. Позвонил в универмаг. Джемперы вчера действительно продавались.
Допрашивали женщину в районном отделе внутренних дел. Беседовал с нею Жарков, инспектор уголовного розыска, сдержанный в обращении, очень опытный, с «поплавком» юридического на кителе.
Вадима вызвали в Москву, как только обнаружились рубли, женщину задержали на часок, пока машина управления, взревывая сиреной, летела из Москвы в Новогорск.
Допрос вел Жарков, а Вадим сидел за соседним столом, рылся в папках. Ему было удобно наблюдать женщину в профиль, ей — неудобно на него оглядываться.
Впрочем, она, по-видимому, забыла о его присутствии после первого брошенного на него — как на стул, как на сейф — взгляда. Держалась огорченно, растерянно, в общем, так, как, наверно, держалась бы и Галя на ее месте. Да, она — инженер.
Жарков попробовал проверить уверенность ее: точно ли в универмаге могли быть получены рубли?
Да. Только там.
Она ушла, не особенно встревоженная. Нет, нет, что вы, она понимает. Дело, конечно, не в ней.
И вдруг, когда Вадим уже собирался уезжать, женщина вернулась. Опять звонки, опять пропуск. Вернулась и подала Жаркову в руки копию чека на джемпер.
Только теперь, глядя на ее разом просветлевшее лицо, Вадим понял, что она очень волновалась. В сущности, чек можно было и не приносить. Можно было, наконец, позвонить по телефону. Хотя… Она могла не знать телефона отдела. Решила, что сбегать быстрей?
Все-таки почему она уж так волновалась?
А потом произошло самое неприятное — прекратился сбыт. Не появлялись больше рублики. Может быть, изготовители почуяли, что наследили? Втихаря размножаются теперь в укромном месте рублики и ждут.
Но могут быть, конечно, и другие ответы на вопросы, почему они перестали появляться в кассах.
Была и другая проблема, над решением которой они с самого
Нужен металл. Разумеется, незаконным образом изготовленный штамп. Может ли сделать его самостоятельно, скажем, слесарь или токарь? Нет, штамп не так уж прост, состоит не из одной детали, а работа токаря на станке ежеминутно легко проверяема.
Значит, этот штамп должен был изготавливаться по частям, по отдельным эскизам. Кто-то должен был их сделать. И — постоянно иметь доступ к металлу…
Обычно, когда следователь сталкивается с какой-нибудь технической проблемой, он пользуется услугами эксперта.
В данном случае эксперт не требовался. Обстановка в цехе любого металлообрабатывающего завода была Вадиму отлично известна. До юридического он был мастером цеха на таком именно заводе.
В качестве сплава, в металле, создатель рубликов разбирался. В первых монетах он переложил свинца — они довольно заметно пачкали, — во всяком случае, на это в первую очередь наткнулись эксперты в банке. Позднее технология рубликов была грамотно улучшена.
Они искали, а время шло. На дело пришлось брать отсрочку, и это была одна из наиболее неприятных отсрочек. Как-никак не украденная курица — фальшивомонетчик.
Потом монеты появились опять. Обрадовался Вадим новым рублям несказанно. По карте их путь оставался неизменным. В основном Москва — Приволжск, промышленный город, линия железной дороги. В ресторанах поездов? Нет. Только пристанционные киоски, буфеты…
Можно было думать, обладатель рублей едет поездом и, естественно, не хочет проводить часы, а то и сутки неподалеку от своих, сданных в обращение, монет.
А по весне в том же Новогорске, прямо в городе, на едва освободившейся от снега темной земле газона было найдено сразу двенадцать рублей…
Вадим перевернул еще лист дела. Вот рапорт постового, нашедшего эти монеты.
Случайно нашел он их? Не совсем.
Есть версии, которые не запишешь ни в один план расследования, потому что уж очень трудно их обосновать, уж очень на интуиции построены.
Вадим без особой симпатии относился к этому слову, которое часто применяют всуе. Разумеется, без интуиции не обойдешься, но насколько же чаще проявляется она у опытного человека.
Что мог сказать Вадим о женщине, с которой при нем беседовал Жарков? Только то, что она слишком обрадованно принесла копию чека? И то, что в Новогорске существуют заводы, на которых в принципе мог бы быть изготовлен штамп. Но так или иначе работников милиции города он все-таки делом о рубликах «озадачил».
Одна точка — точка. Две точки — направление. Женщина и — двенадцать монет. Двенадцать рублевых монет без кошелька не обронят. Потерянными они быть не могли. Они были брошены. Или выброшены. Может быть, даже из окна?