Незабудка

Лоуэлл Элизабет

Одна рука убаюкивала ногу, согревая ее, в то время как другая гладила нежную кожу от кончиков пальцев до изящного изгиба лодыжки. Он ласкал ее страстно и очень-очень осторожно, руки и губы скользили по поверхности, смакуя пьянящую смесь виски и нежной кожи.

— Рафаэль… — чуть не плакала Алана.

Под его ладонью пальцы непроизвольно подрагивали и чувственно изгибались: так реагировала она на его прикосновения.

Тело Рафа напряглось: он вел беспощадную непродолжительную борьбу за способность управлять собой, своими чувствами и

действиями, с едва заметной дрожью сопротивления руки подчинялись голосу разума.

Он поспешно накрыл ноги Аланы спальным мешком, подоткнул его.

— Раф…

Не отвечая, он встал и пошел к камину. Быстрыми порывистыми движениями подбросил в огонь дров, языки пламени вырвались наружу, в ночную мглу, со звуком, напоминающим завывание ветра.

Только после этого он отвернулся от яростных прыжков пламени, посмотрел Алане в лицо.

— Достаточно тепло? — бесцветным голосом спросил он.

— Нет.

Она слегка дрожала, глядя на Рафа темными глазами, в которых застыло удивление, почему он такой суровый, такой сердитый.

Тремя большими шагами он пересек комнату, схватил кушетку и с легкостью, поразившей Алану, подвинул ее ближе к огню. Из-за того, что он был нежен с ней, она совсем забыла, насколько сильный он на самом деле. Раф отвернулся от Аланы и смотрел на пылающий огонь горящими от желания глазами.

— Как сейчас? — спросил он. — Лучше?

— Не так тепло, как от твоих рук, — тихо произнесла Алана, — и уж совсем не так тепло, как от твоих губ.

Раф резко обернулся: как будто она ударила его.

— Прекрати! — Голос прозвучал грубо. Алана широко раскрыла глаза. Затем опустила ресницы, пряча смущение и боль. Но ничто не могло скрыть изменений, происшедших с губами: кроткая улыбка сменилась тонкой жесткой линией, счастье улетучилось от одного единственного слова.

Раф видел и знал, что он еще раз ранил Алану. Он выругался про себя с жестокостью, которая бы потрясла Алану, услышь она его слова.

— Извини, — произнесла она. — Я подумала… — Голос дрогнул. Она сделала беспомощное движение, затем выскользнула из-под спального мешка и встала, плотно закутавшись в халат. Его халат.

— Я подумала, ты хочешь меня, — произнесла она.

— Вот в этом-то и проблема. Я так сильно хочу тебя, что для меня невыносимо даже просто смотреть на тебя, так хочу, что не доверяю самому себе: я не смогу принять твои ласки, а затем отпустить тебя. Я хочу тебя… слишком сильно.

Жесты, которыми Раф сопровождал свою речь, были такими же резкими, как и его голос.

— Тысячи раз мечтал я о том, как буду держать тебя в руках, — продолжал он, — как буду любить тебя, дотрагиваться до тебя, вдыхать твой запах, а затем погружаться в твою нежность, ощущая в самой глубине твоего тела, что и ты любишь меня, пока не исчезнет все вокруг, реально существующими будем лишь ты и я, а затем сольемся воедино и останется одна реальность. Мы.

Алана выдохнула звук, который мог быть лишь именем Рафа. Его слова обрушились

на нее потоком сильнейшего всепоглощающего желания, она едва могла дышать.

Раф отвернулся от нее к бушевавшему в камине огню.

— Я мечтал о тебе так часто, так много, — резко продолжал он. — Тебе лучше уйти, цветочек. Уйти сейчас же.

Вместо этого Алана забралась на кровать: она еле держалась на ногах, ноги вдруг стали как ватные. Представила себе, как Раф держит ее, тело беспомощно под натиском его силы, когда он становится частью нее самой, затем замерла в ожидании сковывающего ее страха.

Вместо этого ее охватил жар, жар, растопивший холод.

Алана медленно встала. Бесшумно пересекла небольшое пространство, отделявшее ее от Рафа. Он стоял к ней спиной, шея выдавала напряжение всего тела.

Когда ее руки обвились вокруг Рафа, его тело застыло.

— Я твоя, Рафаэль, — тихо произнесла она.

16

Алана почувствовала, как содрогнулось тело Рафа при ее словах. Затем ощутила, как заходили, зашевелились его сильные мышцы; она не разжала рук, обвивающих его тело, когда он повернулся и взглянул ей в глаза. Он внимательно присматривался к ней, ожидая малейших признаков отступления или страха, затем нежно заключил ее в объятия.

Его руки медленно, неотступно сжимали ее, она выгибалась, вытягивалась вдоль его тела. Он крепко обнял ее и держал с теми силой и страстью, что так долго скрывал от нее в постоянной борьбе с самим собой.

Алана запрокинула голову и смотрела на Рафа, полуприкрыв глаза. Губы разомкнулись в нетерпеливом ожидании поцелуя.

С приглушенным стоном Раф наклонил голову и воспользовался тем, что она предлагала ему, сильными страстными движениями языка пробовал он нежность ее губ. Поцелуй был настолько страстный, что заставил ее перегнуться через его руку, но она не сопротивлялась.

Напротив, женщина прильнула к нему, вручая себя его силе, и испытывала при этом сильнейшую радость. Она чувствовала, что он проверяет ее, пытаясь узнать, не застынет ли она вновь, пробуя выяснить, не придется ли ему вновь остановить себя и дать ей уйти.

Не выпуская Алану из объятий, Раф осторожно передвинул руки: голова Аланы лежала на сгибе одной руки, а второй рукой Раф крепко прижимал к себе ее бедра. Она ответила ему нежным стоном и податливым движением тела — огненные стрелы желания пронзили его.

Несмотря на страстность и силу его объятий, Раф был предельно осторожен, боясь приподнять ее, оторвать от земли. Он не хотел подвергать подобному испытанию ни одного из них, поскольку внезапно осознал, что не сможет дать ей уйти.

Он мечтал об Алане слишком долго, и то, что происходило сейчас, было похоже на его мечты: хижина, свет камина, его объятия и ее сладостная, страстная непринужденность.

— Ты не боишься, — шептал Раф, касаясь ее губ своими губами, умоляя, убеждая и спрашивая одновременно.