Незабудка

Лоуэлл Элизабет

Слова эхом отдались в памяти. Чувства лавиной нахлынули на нее. Холод, ветер, снег, страх и крики, царапающие горло. Боль и ужас, затем…

— Все в порядке, цветочек. Я приехал, чтобы отвезти тебя домой.

Она и раньше слышала подобные слова и много других волшебных слов — видения и мечта слились воедино.

Сама того не замечая, Алана стояла, заметно покачиваясь и тихо постанывая, затянутая в водоворот надежды и ужаса, мечты и видений.

— Что? — спросила Алана, затаив дыхание. Сердце бешено колотилось в груди, голос звучал

требовательно. — Что ты сказал?

Раф наблюдал за ней с пристальным, почти осязаемым вниманием.

— Я сказал, что приехал, чтобы отвезти тебя домой.

Он ждал, но Алана просто смотрела на него широко открытыми темными глазами. Выражение его лица изменилось, став опять ласковым и нежным.

— Боб пригрозил, что пустит мою кожу на барабан, если я не привезу тебя до того, как Мери ляжет спать. А она, — добавил Раф, усмехнувшись, — засыпает между кофе и десертом. Нам лучше поторопиться.

Алана смотрела на Рафа с изумлением, почти безумно.

— Нет, не эти слова ты произнес раньше. — Ее голос прозвучал натянуто, как будто рукой сдавили горло. Глаза смотрели невидяще, уставившись в одну точку.

— Раньше? — удивился Раф. Его голос был напряжен и тверд, золотистые глаза вдруг сверкнули, как жемчужины. — Когда раньше, Алана?

…Темнота, кромешная мгла, вокруг нее темный лед, ледник тащит ее вниз, она вскрикивает, пытается бежать, но не может, она замерзла, ей очень холодно…

Алана вздрогнула и пошатнулась. Лицо выглядело побледневшил истощенным жуткими кошмарами, которые мучают ее чаще и чаще, подкарауливая даже днем и отнимая оставшиеся крохи здравого ума и покоя.

Раф быстро подошел к ней, поддержал под локоть. Она почувствовала силу и тепло его рук и потянулась к этому теплу. Но страх охватил ее, и она изо всех сил вырвалась

Только потом Алана поняла, что в этом не было необходимости. Раф не пытался удержать ее.

— Я… — Алана смотрела на Рафа дикими темными глазами, — я не… Я…

Она беспомощно протянула к Рафу руки, обдумывая, как объяснить ему, что хочет подойти, но боится его прикосновений, и, помимо прочего, чувствует, что память ускользает от нее.

— Ты устала, — спокойно произнес Раф, как будто движения Аланы были так же естественны, как и неяркие послеполуденные лучи солнца. — Перелет был долгим. Поехали. Боб и Мери ждут тебя, как ждут малыши рождественского утра.

Раф повернулся, поднял чемодан и пошел к джипу. Прежде чем он добрался до машины, на пути возник мужчина. Подойдя ближе, Алана узнала доктора Джина. Он улыбнулся и протянул ей руки. Она замешкалась, испугавшись, что кто-то будет держать ее, пусть даже и человек, который помог ей появиться на свет, лечил ее от всех детских болезней и безудержно рыдал у смертного одра ее матери. Доктор Джин был таким же членом семьи, как ее отец и братья.

Усилием воли, заставившим ее вздрогнуть, Алана разрешила доктору Джину

крепко и быстро обнять её. Доктор вопросительно взглянул на Рафа поверх ее головы. Раф незаметным движением отрицательно покачал головой.

— Как хорошо, что ты вернулась, — сказал доктор Джин. — Уже и не прихрамываешь. Ты выглядишь, милая форелька, как всегда, прекрасно.

— А вы совсем не умеете обманывать, — заметила Алана. Но слегка улыбнулась, услышав ласкательное имя, которым называли ее в детстве. И тут же отступила на шаг в сторону. Ее поспешность выглядела невежливо, но она ничего не могла с собой поделать. Это были худшие последствия ночных приступов — она не могла сдерживать себя.

— Единственно прекрасное, что у меня есть, это голос, — добавила Алана.

— Боли не ощущаешь? — упорно продолжал доктор. — Как аппетит?

— Болей нет, — спокойно ответила она, игнорируя вопрос об аппетите. — Я уже не пользуюсь эластичным бинтом.

Алана замерла, со страхом ожидая неминуемого вопроса о памяти. Ей не хотелось говорить на эту тему в присутствии Рафа.

Она вообще не хотела говорить о памяти.

— Ты постриглась, — заметил доктор Джин. Алана резко подняла руки, ощупывая короткие шелковистые завитки — все, что осталось от ее длинных, до талии, волос.

— Да. — Но, видя, что доктор ожидает от нее более подробного ответа, добавила: — Сегодня. Я постриглась сегодня.

— Зачем? — последовал вопрос. Хотя вопрос прозвучал грубовато, голос доктора был мягким.

— Мне… — замешкалась Алана. — Мне… Мне так захотелось.

— Понятно. А почему? — не унимался доктор.

Выцветшие голубые глаза доктора бдительно посматривали из-под копны седых волос и изрезанного морщинами лба.

— Косы… сковывали меня, — пыталась объяснить Алана. Ее голос был сдержанным, взгляд отсутствующим и испуганным.

— Сковывали? Каким образом? — удивился доктор Джин.

— Они… цеплялись за все. — Алана сделала непроизвольное движение руками, будто отгораживаясь от удара. — Я…

В горле запершило. И она не произнесла больше ни слова.

— Алана устала, — тихо, но очень уверенно сказал Раф, придя ей на выручку. — Я собираюсь отвезти ее домой. Сейчас же. Извините нас, доктор Джин.

Раф и доктор Джин обменялись долгими взглядами. Доктор вздохнул.

— Ну, хорошо, — немного обиженно произнес он. — Передай Бобу, я постараюсь выкроить несколько свободных деньков, чтобы отправиться на рыбалку

— Отлично. Для вас всегда найдется свободная хижина в лагере на Разбитой Горе.

— Даже сейчас?

— Особенно сейчас, — язвительно ответил Раф. — Мы можем оспаривать средства, но цель у нас одна.

Алана переводила взгляд с одного на другого.

— Цель?

— Небольшая рыболовная экспедиция в высокогорье, — пояснил Раф, оборачиваясь к ней. — Наш милый доктор предпочитает ловить на червяка. Я же собираюсь придумать собственную приманку.

Доктор Джин слегка улыбнулся.