Незабытая: отчаянное сердце. Книга 1
Шрифт:
Сначала все шли молча, лишь о чем-то перешептывались дварфы впереди. Мы привыкали друг к другу, к замкнутому, холодному, мокрому, темному пространству футов в двенадцать в высоту и около шести в ширину. Через какое-то время мы дошли до замаскированного досками прохода, раза в два более узкого, чем до этого, и около четырех часов шли по нему. То и дело Сфинкс задевал головой верх тоннеля и периодически был вынужден идти слегка склонившись. Это забавляло, но я старалась это скрыть.
Мы петляли то вверх, то вниз, пока не вышли в огромную пещеру, чьи размеры даже примерно нельзя было представить. Здесь
– Как давно вы тут… работаете? – спросил Сфинкс.
– Да-с, всю сознательную жизнь, – махнул рукой Дорг.
– И многих повидали на своем веку?
– Предостаточно, мой высоченный друг!
– Это хорошо, – многозначительно протянул в ответ Сфинкс.
– Знал я одного парня, – решил перевести тему Борилл, – который всегда говорил, что все хорошо. Он так говорил, даже когда падал в пропасть, пока не упал.
Сами дварфы глухо посмеялись над, похоже, уже не новой шуткой. Где-то позади усмехнулся Сфинкс, и залился смехом Серж. После дварфов было не заткнуть. Я понимала далеко не все, о чем они говорили, но люди, – даже Гулльвейг, – смеялись. Значит, это были шутки.
Когда пропасть миновала, и мы вышли в тоннель, аналогичный тому, по которому мы зашли в шахту, Серж принялся рассказывать невероятные истории, которые только детенышу показались бы правдивыми.
– Мы, в общем-то, похожим образом и нашли эти проходы! – посмеялся Борилл очередному рассказу Сержа.
– Как пить дать, ты пошел отлить и провалился! – пробасил Дорг.
Я думала, работа выполняется молча и быстро. Но, видимо, не в этот раз. Еще через пару часов нашего путешествия и безудержной болтовни, в которую я не вклинивалась и даже особо не вслушивалась, Борилл настоял на привале. Пока разводили костер, я отсела подальше. Чтобы не тратить время зря, я достала дневник с пергаментом и стала зарисовывать своих новых знакомых, попутно делая отметки.
Серж замолчал, только когда приступил к трапезе. Остальные тоже перекусывали – кто чем. Этот обряд не особо отличался, что у дварфов, что у людей, но очень разнился с тем, как трапезничали высшие эльфы. Вместе с едой вход пошли хмельные напитки, которые я узнала по специфическому запаху. Не думала, что в дорогу или на работу их с собой вообще брали… Как только дварфы достали ее, остальные заметно повеселели и вскоре совсем раскрепостились.
Я обвела глазами всех: Серж сидел и ел дальше остальных, как и я, только с противоположной стороны от костра. Дварфы – вместе, прямо передо мной. Слева от них – Гулльвейг. Она была погружена в свои мысли и напряжена. Наверное, ей, как и мне, не нравилось это место. Справа от дварфов, чуть дальше от костра сидел Сфинкс. Надвинутый на лицо капюшон еще с улицы не позволял понять, куда именно он смотрел.
– Когда мы достроим нашей бабуле дом, она, наконец, станет известна на всю Норию, а, может, даже и дальше, благодаря своим кулинарным талантам! – хвастался Борилл.
– Наша бабуля, – подхватил дварфийскую историю Дорг, откупоривая очередной бурдюк с чем-то хмельным, – умеет варить изумительную настойку! Эффект – во!
– Это то-о-очно, –
– О, я бы хотела попробовать! – отозвалась Гулльвейг и потянулась к бурдюку в руке Дорга, но тот дернулся в сторону и едва не опрокинулся.
– Эй-эй, дамочка! – завозился дварф, садясь на место, – это-с мое, хе-хе-хе.
– Дорг, друг мой! – заговорил Сфинкс и подсел ближе к костру. В свете огня я разглядела его лицо лучше, но все равно не достаточно. Сейчас он улыбался весело, и, казалось бы, дружелюбно, но глаза блестели холодом. – Раз уж мы сидим тут вместе, как друзья, может, расскажешь рецепт настойки свой восхитительной бабушки, чтобы начать прославлять ее славное имя?
– А это хорошая идея! – воскликнул Дорг под одобрительный кряхтёж Борилла.
И я записала этот бесполезный рецепт в свой дневник, скорее рефлекторно. Почем информации пропадать зря?..
– А существа здесь, – после небольшой паузы, словно давая мне время, спросил дварфов Сфинкс, сделав короткое круговое движение головой в обозначении пещеры, – какие вообще водятся? Есть ли тут сокровища-то ваши вообще, а?..
«Понятно, ему тут тоже не нравится», – подумала я, и приготовилась записывать.
– Черви тут точно водятся, – кашлянув после очередного глотка, начал Борилл. – Это такие огро-о-омные кольцеобразные штуковины без глаз, но с ку-у-учей тонких и острых зубов. На шум реагируют, да ходы свои роют-роют-роют. Их легко от искусственно созданных проходов отличить.
– И все? – наигранно удивился Сфинкс.
– Есть грибы-крикуны. Тронешь – завопят, мама не горюй! – посмеялся Дорг. – А еще ходит слушок, что в горах водятся гончие скал. Это такие большу-у-ущие собаки, на которых горы и растут! Если их стаю потревожить, они начинают бродить по пустотам гор и вскоре разрушают их, перенося в другое место.
– Не думаю, что они могли где-то тут спрятать сокровища, – покачал головой Сфинкс.
– Так это не они, это гоблины или кобольды, – продолжил Борилл, почесав в затылке. – Они используют в скалах ходы червей, живут в них, а по ночам вылезают, тащат с поверхности все, что плохо лежит, не разбираясь, что ценно, а что нет и ныкают.
– Это у них обряд какой-то, – не особо информативно пояснил Дорг, махнув рукой и закупорив бурдюк. – Но в куче всякого дерьма добро может заваляться.
– Лишь бы не гоблины, – еле слышно сказала Гулльвейг, но на ее слова никто не обратил внимания.
– Конкретно здесь мы ищем руду, Дорг, – поправил брата Борилл. Его голос стал серьезным. – Сама шахта служит в городе рудником по добыче особого синего камня, который нужен для поддержания портала в центре. Вы бы знали, какие там ежедневно деньжищи крутятся!
– Этот камень очень ценен. И он светится, – подхватил Дорг. – Мой опыт мне подсказывает, что залежи его есть и в других горах этого острова, Будгарда. Вы ведь видели его карту? – несмотря на то, что кто-то из нас отрицательно покачал головой, Дорг продолжил, будто бы не заметив этого. – По сути, остров – это горы. Ходит слух, что сперва из большой воды появились они и, уже, потом обросли реками.
Вспомнив карту Будгарда, лежащую в моей походной сумке, я согласилась со словами этого дварфа: весь центр острова был гористой труднопроходимой местностью.