Незабываемое лето
Шрифт:
– Ты на самом деле не хочешь, чтобы я вертелась у тебя перед глазами. Я права?
Она дрожащими пальцами отвела назад влажные от дождя волосы и вцепилась в край прилавка, чтобы унять дрожь.
Бен с непроницаемым лицом произнес:
– Ты права. Мне кажется, что это совершенно ни к чему.
Лучше бы он ударил ее. Сэнди бросило в жар, краска залила щеки. Но она заставила себя посмотреть ему в глаза:
– Почему?
– Как только люди поймут, что ты моя прежняя подружка, поползут сплетни, домыслы. Я этого не хочу.
В горле
– Это из-за твоей… из-за Джоди?
– И поэтому тоже.
Между ними прилавок, но все равно Бен стоит близко, можно протянуть руку и дотронуться до него. Так близко, что она улавливает соленый, морской, свежий запах… запах Бена, такой до боли знакомый.
– Но… в основном из-за меня.
Он сказал это так тихо, что Сэнди едва разобрала слова за шумом дождя.
– Из-за тебя? Не понимаю.
– Потому что все изменилось, Сэнди. Изменился не только город.
Он говорит слишком спокойно. Слишком размеренно. Сэнди чувствовала, что он борется сам с собой.
Бен отвернулся к окну и смотрел вдаль, в сторону залива.
– Кейт ведь все тебе рассказала о пожаре, в котором погибли Джоди и мой сын Лайам.
– Нет. – Сэнди испугалась того, что может услышать. Колени у нее затряслись, и она оперлась о прилавок.
Бен повернулся к ней:
– Он был совсем крохой, Сэнди. Ему еще не исполнилось и года. Я не смог их спасти. Я находился в пожарной команде волонтеров и тушил пожар в другом месте. От долгой засухи горело все. Мы считали, что Дольфин-Бэй вне опасности, но переменился ветер, и загорелись те большие эвкалипты около пансиона. А затем дом. Постояльцы выбежали. Но… но не… – Слова замерли у него на губах, и он опустил голову.
– Не надо, – прошептала Сэнди, в ужасе от того, что заставила его пережить те страшные минуты. Она подняла руку, чтобы остановить его, а может, чтобы коснуться. Но рука ее опустилась. – Не надо больше ничего мне говорить.
У Бена на щеках блестели крупные капли дождя, похожие на слезы. Сэнди едва удержалась, чтобы не смахнуть их.
Но он только что сказал, что не хочет, чтобы она была здесь, в городе.
Бен поднял голову и уныло посмотрел на нее:
– Я потерял все в тот день. Мне нечего предложить тебе.
Сэнди посмотрела ему на руки. Эти шрамы… Она представила, как он отчаянно пытался добраться до жены и ребенка в горящем пансионе. Она понимала, что у него еще есть шрамы, которых не видно. Худшие, чем те, что на виду.
– Бен, я ничего у тебя не прошу. Можно ведь просто быть друзьями.
Он перевел на нее полный боли взгляд.
– Друзья? Как можно быть просто друзьями с кем-то, кого когда-то любил? – вырвалось у него.
Сэнди машинально взяла с прилавка книжку в блестящей обложке и, не глядя на название, положила обратно. Повернувшись к Бену, она нашла в себе силы спросить:
– Это действительно была любовь? Мы же были детьми.
– Для меня – да, – серьезно ответил Бен. – Я очень тяжело переживал, когда
– А я тяжело переживала, когда ты не написал мне, как обещал, – вымолвила она, вспомнив все так ясно, словно это было вчера. Да, для нее это тоже была любовь.
Но где-то в глубине души еле слышный голос зашептал, что, возможно, она оправилась от своей страсти быстрее, чем Бен. Она никогда его не забывала, но со временем мысли о первой серьезной влюбленности начали отходить на задний план. Иногда ей казалось, что Бен и время, проведенное с ним в Дольфин-Бэй, ей приснились.
Они оба заговорили одновременно:
– Почему…
– Почему…
И ответили тоже разом:
– Мой отец…
– Твой отец…
У Сэнди вырвался нервный смешок.
– И моя мать тоже. – Повернувшись к выставке миниатюрных книг, она стала их перебирать. – Мама сказала мне, что не нужно бегать за тобой, раз ты явно не проявляешь интереса. Даже моя сестра Лиззи посоветовала поскорее прийти в себя и жить дальше.
– Мой отец сказал мне то же самое в отношении тебя. Говорил, что у тебя своя жизнь в Сиднее. Что ты и думать обо мне забыла. Что мы в любом случае слишком молоды. – Бен фыркнул: – «Слишком молоды». Они с матерью поженились, когда были всего на год старше, чем я был тогда.
Сэнди повернулась к нему:
– Я звонила в пансион. Ответил твой отец. А я была слишком робкой, чтобы поговорить с ним, хотя я подозревала, что он меня узнал. Он сказал, чтобы я больше не звонила.
– Он мне ничего не говорил.
Громкий стук собственного сердца отдавался у Сэнди в ушах. Этот стук даже не перекрыл дождь, барабанивший по крыше.
Неловкое молчание повисло между ними, пока наконец Сэнди не заговорила:
– Интересно, что случилось бы, если бы мы…
– Сэнди, не надо, – сказал Бен.
Он произнес это так категорично, что она от неожиданности шагнула назад и стукнулась бедром о край прилавка – резной плавник дельфина, – но боли не ощутила.
– Не надо мучить себя сомнениями и сожалениями, – продолжал он. – Помнишь, что ты сказала? Много воды утекло.
– Да… это было очень давно.
Сэнди не знала, что еще сказать. Не могла даже думать о тех «что, если», которые преследовали Бена после пожара, воскрешая в памяти боль от невыносимой потери, а она в это время всего лишь отгоняла от себя воспоминания о том, как здорово им было тогда, двенадцать лет назад.
Она была серьезной девочкой, во всем слушалась отца. Просто пуританка какая-то. Господи, она уже могла участвовать в выборах, но… всегда возвращалась домой до полуночи. Бен помог ей легче смотреть на все, даже быть безрассудной, рисковать. Она не один раз потихоньку убегала, чтобы увидеться с Беном после наступления темноты.
Какие же сладкие были их поцелуи. Он целовал ее при любой возможности, когда они оставались одни. Эти поцелуи будили в ней желания, о которых она и не подозревала.