Незабываемость
Шрифт:
Она не боится.
Если это ее первый раз, так не должно быть. Тем не менее, она утверждает, что нет.
– Правило номер один - всегда полная и абсолютная честность. Это не подлежит обсуждению. Если ты солжешь мне, будешь наказана. Если это произойдет неоднократно, мы закончим. Скажи еще раз: ты боишься?
– Нет, Сэр. Я не боюсь, - ее губы изгибаются в улыбке.
– Я боялась, Сэр. Я почти отказалась от идеи приезжать сюда, в этот клуб или подниматься вверх по лестнице, но теперь, когда я... здесь, с Вами... мне не страшно.
– Ты меня не знаешь.
Ее взгляд не отрывается
– Нет, но я Вам доверяю. Вы можете понять меня неправильно, - она быстро оглядывает комнату, прежде чем её взгляд возвращается ко мне.
– Все это может быть неправильным. Возможно, я ошибаюсь, желая оставаться здесь, желая быть с вами. Однако ответ на Ваш вопрос по-прежнему отрицательный, Сэр, я не боюсь.
Ее соски упираются в кружево.
– Как ты себя чувствуешь?
– Я возбуждена, взволнована и...
– ее щеки вспыхивают розовым.
– Поговори со мной, красотка. Мне нужно слышать твой голос.
– Что насчет моих криков?
– Что? – переспрашиваю я, отступая на полшага.
Глава 15
Марджи
– Мои крики, Сэр.
Господин Сантана протягивает мне руку, показывая, чтобы я поднялась.
– Пойдем со мной, Мойра.
Пойти с ним.
Куда?
Я не спрашиваю. Я вбираю его образ. Сегодня он в сером костюме, а галстук соответствует цвету маски, которую он мне прислал. Он высокий мужчина, такой же высокий, как я и помнила. Хотя не могу рассмотреть его лицо полностью, я вижу сильный точеный подбородок, высокие скулы и твердые губы.
Я подношу свою ладонь к его руке и удивляюсь, как она насколько идеально подходит ему. Его твёрдая поддержка помогает мне встать. За то короткое время, что я простояла на коленях, мои ступни начало покалывать. Перенеся на них вес, я теряю равновесия и подаюсь в его сторону.
Одним быстрым движением он склоняется ко мне, обнимая за спину, подхватывая под колени, и без усилий поднимает меня на руки. Этот жест странно обнадеживает, пока я таю, прижавшись к его широкий груди. Его грудная клетка вздымается, когда его нос приближается к моим волосам. Как будто он вбирает в себя мой запах.
Это странно и горячо, потому что его насыщенный одеколон наполняет все мои чувства.
Господин Сантана опускает меня на край гигантской кровати и помогает лечь на мягкое покрывало. Его палец касается моих губ.
– Честность работает в обоих направлениях, Мойра. Не знаю, почему ты упомянула крики, но ты сказала об этом. Если ты спрашиваешь, нуждаюсь ли я в них...
– он не ждет ответа.
– В конечном итоге, да. Однако рискну предположить, что то, чего хочу я, не то, о чем думаешь ты.
А о чем я думаю?
Я устремляю взгляд на Андреевский крест. С того места, где лежу, я могу видеть только верхушку, но я знаю, что это такое, и для чего он используется.
По одному такому установлено в каждом домике доктора Кайзер. Я транскрибировала записи, в которых Дом описывал подобную сцену. Во многих случаях для него это похоже на ритуал - связывать свою жену, своего сабмиссива, зная, что он причинит ей боль, в то время как сабмиссив охотно принимает свою судьбу. Рассказы
– Мойра, посмотри на меня.
Я выполняю приказ и тут же теряюсь в его тёмном взгляде, интенсивности и реальности.
– Расскажи, почему ты упомянула крики, - требует он, но его резкий тон, который звучал ранее, чуть смягчился.
– Дороти, - честно отвечаю я.
Он хмурит брови.
– Дороти? Что за хрень?
Я киваю.
– Она сказала, что эта комната звукоизолирована, и люди не смогут услышать моих криков.
На губах господина Сантаны появляются микровыражение или подергивание, которые я не могу определить. И я продолжаю:
– Она сказала, что есть кнопка вызова, если я захочу уйти, - я поднимаю голову, пытаясь осмотреться.
– Я не знаю, где она. Думаю, я была слишком ошеломлена, когда вошла сюда.
Костяшки его пальцев ласково скользят по моей щеке.
– Мойра, ты хочешь быть здесь, со мной?
– Да, Сэр. Вы все, о чем я могла думать на протяжении всей недели. Клянусь, я даже оказалась близка к потере работы.
Его скулы приподнимаются, когда он улыбается.
– Я тоже думал о тебе. Комната звукоизолирована. Это факт. Я с удовольствием покажу тебе, где находится кнопка вызова. Я не буду тебе лгать. Однажды я хочу услышать твой крик, но не от боли. Хорошо обученная саба не кричит, испытывая боль. Использование голоса для выражения своих ощущений – это добровольный акт. Ты можешь это контролировать. Хорошо обученная саба будет хранить молчание, если не получит иных указаний.
Я смотрю вверх, слыша не только его слова, но и заботу, с которой он их произносит. Он говорит о том, что причинит мне боль, и о том, чтобы я не кричала, и все же я не боюсь. Он заставляет звучать эти слова так, будто говорит о цели, которую нужно достичь.
Когда я не реагирую вслух, господин Сантана качает головой, и его взгляд опускается на мою грудь и ниже.
– Основываясь на том, как ты опустилась на колени, я подумал, возможно, прошлый раз не был твоим первым опытом.
– С этим?
– спрашиваю я, уточняя.
– Все, что касается происходящего здесь, является моим первым опытом. Если Вы спрашиваете, девственница ли я, то нет.
Господин Сантана усмехается.
– Как и я. Я не спрашивал конкретно об этом, но теперь, когда мы с этим разобрались...
Я чувствую жар на своих щеках.
– Я и не думала, что Вы могли быть.
– Но у тебя есть какое-то представление обо всём этом, - он окидывает взглядом комнату.
Я не хочу упоминать свою работу.
– Я читала и слушала разные материалы. Полагаю, я хотела, чтобы Вы думали, будто я знаю, что делаю, чтобы Вы были настоящим со мной.
– А ты знаешь, что делаешь?