Незабываемый вальс
Шрифт:
Батиста рассмеялась:
— Другими словами, ростбифом — в Англии и лягушачьими лапками — во Франции.
— Вы еще их не пробовали, — догадался граф.
Девушка сморщила носик:
— Я читала о них и уверена, что это ужасная гадость.
— Вовсе нет. Они напоминают мясо молодых цыплят, — пояснил граф. — Но я подожду, пока вы получше привыкнете к Франции и уже тогда угощу вас лягушачьими лапками и улитками.
Батиста вдруг притихла и потом еле слышно спросила:
— Когда мы… прибудем в Париж?
—
Он увидел вопрос в ее глазах и поспешил на него ответить:
— Сперва мы с вами остановимся у моего друга виконта де Дижона, и уже потом я примусь за поиски вашей матери.
Глаза девушки вдруг загорелись, и граф вновь точно истолковал ее мысли: Батиста надеялась, что он еще нескоро найдет ее мать.
Он резко встал из-за стола и сказал:
— Думаю, нам пора ехать.
Граф раньше Батисты спустился вниз, в ожидании девушки присел в одно из мягких кресел, стоящих в холле.
Его тревожило, что Батиста так сильно привязалась к нему, вероятно, видя в нем верного друга и защитника. Однако такие отношения не должны заходить слишком далеко.
Ее привязанность к нему усиливалась еще и тем обстоятельством, что у нее не было близких родственников, к которым она могла бы обратиться за помощью, или друзей, кто поддержал бы ее в трудную минуту. Она бежала от деспотичного ненормального отца, она не знала, где ее мать и как она встретит свою дочь после нескольких лет разлуки.
«Эта юная девушка, — подумал граф, — вряд ли могла влюбиться в меня».
Но он тем не менее желал предостеречь ее от этого. Влюбленность не принесет ей ничего, кроме боли. Она была еще ребенком, и так и случилось, что граф стал первым мужчиной, который встретился на ее жизненном пути. Поэтому вполне естественно и понятно, что Батисту тянуло к нему. После всех пережитых ими приключений ей, естественно, не хотелось расставаться с графом.
Граф пришел к выводу, что чем скорее он найдет ее мать и передаст ей Батисту, тем лучше. И уж конечно меньше всего ему хотелось ссориться с лордом Дансфордом. Все указывало на то, что последний сошел с ума, и кому-то следовало его давно проучить за жестокое обращение с дочерью. Однако сам граф этого делать не собирался.
«Когда я уезжал из Англии, то твердо решил, — подумал он, — что буду крайне осторожен в отношениях с женщинами, и вот, пожалуйста, я снова ввязался в историю, чреватую для меня весьма нежелательными последствиями. Мне надо быть предельно внимательным и осторожным».
Ему пришло в голову, что задерживаться в Шантиле было неразумно. Куда лучше побыстрее добраться до Парижа. Однако усталые лошади могли и не осилить такое расстояние, как, впрочем, и Батиста. Правда, состояние лошадей для графа было гораздо важнее.
Ирвин Хоксхед решил, что сводит Батисту в ресторан, чтобы удовлетворить
«Барнард позаботится о достойном времяпрепровождении для меня в Шантиле», — думал он.
Граф рассудил, что, раз Шантиле находится не так далеко от Парижа, в нем наверняка найдется немало гостеприимных замков, которые гуляки-французы не обойдут своим вниманием. Там можно будет неплохо развлечься.
«Мне пора вернуться к привычным наслаждениям!» — решил граф.
Но тут он взглянул на свою спутницу и залюбовался Батистой. Она скакала рядом и выглядела такой изящной и хрупкой в новой зеленой амазонке на черном жеребце, одном из самых лучших в его конюшне.
Отель в Шантиле привел Батисту в восторг, ее восхищение передалось графу, и тот даже поколебался в своем убеждении, что все отели однообразны и скучны.
Их номер был великолепно обставлен. Окна выходили в цветущий сад. Покрывала из муслина на кроватях были украшены оборками — последний крик обстановки французских отелей.
— Как тут все красиво и удобно не унималась Батиста, без устали исследуя все вокруг.
Особый восторг вызвали у нее горничные. Все они носили розовую униформу, а их чепцы и фартуки были отделаны кружевами.
К ужину Батиста надела новое платье, купленное Барнардом. Она долго смотрелась в зеркало, из которого на нее глядела незнакомая, очень привлекательная девушка. У Барнарда был отменный вкус. Платье, которое он выбрал, удивительно шло к цвету ее глаз. Его оригинальный фасон был введен в моду самой императрицей. Оборки каскадом ниспадали с турнюра, и множество мелких розочек украшали пышную юбку.
Батисте столько лет были недоступны даже ленты на платье, что этот наряд был для нее настоящим чудом.
Горничная, приставленная к Батисте, тоже заразилась ее радостным возбуждением и причесала девушку по последней моде: волосы подбирались на затылке и на плечи спадали длинные локоны.
«Уверена, граф будет восхищен, увидев меня», — с удовлетворением подумала Батиста, налюбовавшись на свое отражение в зеркале.
Она старалась придумать, как бы ей развлечь графа за ужином, пыталась представить, на какие уловки идут женщины, которые раньше оказывались в его обществе.
«Наверное, они с ним кокетничают», — решила Батиста. Однако она не совсем представляла себе, как надо это делать.
Но, стоя перед зеркалом, батиста вдруг спохватилась: она попусту тратит драгоценное время, которое лучше провести в общении с графом. Она поспешила в гостиную, решив, что он уже должен быть там.
Батиста не ошиблась. Когда она вошла, граф стоял перед мраморным камином с бокалом шампанского в руке.
Как и в первый раз, Батиста встала у двери и эффектно раскинула руки, демонстрируя свой новый наряд.