Незаконченное дело
Шрифт:
– Сразу хочу вам напомнить о возможном наказании за дачу ложных показаний, – проговорил Гойда, усаживаясь на свое место. – Поэтому постарайтесь отвечать на мои вопросы правдиво и максимально искренне. Вы готовы?
Курочкин согласно кивнул головой.
– Вам знаком этот человек? – спросил следователь охранника.
– Да, – несколько растерянно ответил тот. – Это Чернов Евгений Андреевич. Начальник инвестиционного отдела нашего банка.
– Когда вы видели его в последний раз? – задал новый вопрос Гойда.
– Вчера около двенадцати часов.
Того, что произошло на очной ставке в дальнейшем, не ожидали услышать ни Крячко, ни Гойда. Хотя должны были что-то подобное предвидеть. Показания Курочкина и Чернова полностью совпали. Подтвердил их и второй телохранитель, дежуривший на охране квартиры Горохова в тот день.
Но не это было неожиданным. Подобную согласованность можно было предвидеть, если считать, что телохранители Горохова и Чернов находились в преступном сговоре. Самым непредвиденным оказалось то, что они смогли подтвердить свои показания, основываясь… на заявлении президента, переданном в выпуске новостей.
Стрельцова указала в протоколе, что видела Чернова, разговаривающего с охранником в то время, когда шел выпуск новостей по РТР. Согласно телевизионной программе, единственный подходящий по времени выпуск шел в два часа дня. Как раз после убийства.
Курочкин подтвердил, что перед тем, как выключился свет, по РТР начался выпуск новостей. Но, по его словам, это был экстренный выпуск. И передавали его без пяти минут двенадцать, изменив сетку вещания. Гойда не замедлил проверить эти показания. И на телеканале подтвердили их правоту. После этого следователю не оставалось ничего другого, кроме как отпустить Чернова восвояси.
– Стас, если этот ваш фрукт подаст жалобу и предъявит претензию на возмещение материального ущерба, дверь ты ему будешь за свой счет восстанавливать, – пробурчал Орлов, едва Крячко закончил рассказ. – С Черновым, значит, ошибочка вышла.
– Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся. Я думаю, не стоит снимать его с «наружки», – задумчиво проговорил Гуров. – Он должен что-то знать об отношениях Горохова и Вяхирева. И мне бы не хотелось, чтобы Чернов бесследно пропал.
– Это твое дело! – махнул на него рукой генерал. – Только штурмов чтобы больше мне не устраивали. Тоже мне, техасские рейнджеры нашлись!..
Рассказ Гойды вышел намного короче, чем повествование Станислава. Большую часть дня следователь провел за разговорами с охраной Горохова, выяснением адресата их первого после смерти банкира звонка и изучением досье на «Инвестбанк», присланного ему Гуровым.
Ничего конкретного эта работа следствию не могла дать. Показания четверых охранников практически ни в чем не расходились. Но и не были идеально схожими. Если бы вся четверка слово в слово повторяла друг друга, то их можно было бы заподозрить в сговоре. Но мелких расхождений было достаточно для того, чтобы списать их на пресловутый «человеческий фактор», и слишком мало,
Единственной накладкой в показаниях охранников было умалчивание о двух фактах. Во-первых, вчера на первом допросе никто из них не упомянул о том, что дважды отключалось электричество. А во-вторых, до очной ставки ни один не сказал о визите Чернова. Что, впрочем, тоже вполне объяснимо. Они ведь старались вспомнить что-то необычное, из ряда вон выходящее. Но ведь и первое и второе происходило настолько часто, что никому из охранников и в голову не пришло считать это чем-то из ряда вон выходящим.
В случае со звонком Гойда, так же как и Гуров, вышел на начальника охраны «Инвестбанка». А в документах из ФСБ он увидел закономерностей даже меньше, чем сыщик. Поскольку не владел информацией о связях Вяхирева с преступными группами.
В общем, как ни крути, но и со стороны Крячко, и со стороны Гойды следствие зашло в тупик. Никаких улик, никаких доказательств. Одни лишь подозрения. И то после очной ставки между Черновым и Курочкиным постепенно развеявшиеся, словно сигаретный дым под лопастями вентилятора.
Единственная надежда на более или менее благополучное завершение дня у Орлова оставалась лишь на Гурова. И именно крах этой надежды и приводил генерала в бешенство. Сыщик уже рассказывал о своих встречах с руководством фирмы «Набат», с начальником охраны «Инвестбанка» и секретаршей Горохова. И ничего утешительного в собранных Гуровым фактах не было.
Единственной зацепкой на сегодняшний день оставался некто Геннадий Тополев, не в меру эмоциональный приятель последней «выездной» секретарши Горохова. Но и эта ниточка казалась настолько тонкой, что и браться за нее казалось бессмысленным. Орлов да и сам Гуров были почти на сто процентов уверены, что она никуда не приведет.
– Ну, допустим, Лева, что этот твой Тополев и есть убийца. Совершил такой донкихотский поступок – прикончил обидчика своей возлюбленной, – предположил генерал, едва Гуров закончил повторный рассказ о встрече со Стрижовой. Генерал постучал пальцами по личному делу на Тополева, запрошенному сразу перед совещанием из картотеки МУРа. – Объясни мне тогда, как эта шпана могла пробраться в квартиру банкира, не потревожив сигнализацию и мимо охраны? И что может связывать уличного хулигана с кредитами МВФ?
Гуров посмотрел на личное дело Тополева. Геннадий родился в 1978 году, закончил восьмилетку, отучился в ПТУ на слесаря. Впрочем, даже удостоверение о получении среднего технического образования Тополев получил со второй попытки. После полного провала на выпускных экзаменах.
За парнем действительно числилась пара приводов, но все по мелочи. За хулиганство, драки и «распивание спиртных напитков в общественном месте». Геннадий Тополев был и в самом деле слишком мелкой сошкой, чтобы решиться на подобное убийство. А уж исполнить его человеку с такими умственными способностями было и вовсе невозможно. И все же снимать Тополева с подозрений было слишком рано.